Ужасно хочется спать. Каждый раз перед тем, как отправиться в путешествие на оленях, я стараюсь вдоволь отоспаться. Сплю столько, что потом не могу уже смотреть на подушку — как объевшийся на еду. Но и это не помогает. Достаточно просидеть на нартах несколько часов, и уже клюешь носом. Это кислородный голод. Здесь, как и повсюду в Заполярье, не хватает кислорода. Вот так, в полудреме, и путешествуешь. Теперь я уже не боюсь свалиться с нарт — привык, научился и во сне не терять ощущения реальности: слышу стук копыт, свист ветра, чувствую, как немеют руки, вцепившиеся в кожаный ремень, которым привязано наше имущество…
Неизвестно откуда взявшись, лохматые псы обступают нарты, лают, носятся, оскалив зубы, и все норовят цапнуть за ногу. Я поджимаю под себя закутанные в мех ноги и едва не падаю с нарт. Просыпаюсь. Действительно, лают собаки, но они стоят возле одинокого чума и вовсе не думают приближаться: им и дела нет до моих ног.
Мы привязываем оленей и лезем в чум.
Две женщины шьют меховую обувь. В больших иглах незаменимая дратва — оленьи сухожилия. Обувь сносится, но никогда не распорется по шву. Оторвавшись от работы, женщины смотрят на нас, а потом бросаются к печке, раздувают погасший огонек, ставят чайник. С мехового ложа подымается пожилой ненец. Мы здороваемся, заводим разговор. Хозяин не словоохотлив. Оглядев нас троих, он опускает голову — видно, понимает, какое дело привело в его чум гостей. Наверно, поэтому Михаил говорит без обиняков:
— Приехали за твоим сыном. В школу ему надо.
— Нету, — разводит руками хозяин.
— Почему не хочешь, чтобы ребенок учился?
— Хочу. Он сам не хочет.
— Где сын?
— Нету.
— Не тяни время. Говори, где мальчик.
— Нету.
— Где же он?
— В тундре.
— С оленями?
— Да.
— Где именно?
— Тундра большая. Где олени, и он там.
— А где сейчас олени?
— В тундре.
— Хочешь, чтобы сын рос неучем?
— Почему неучем? Охотиться умеет, нартами править умеет…
— Мы приехали, чтобы забрать мальчика.
— Нету.
Хозяин разводит руками, и снова начинается сказка про белого бычка.
Лобанов жестом успокаивает Селиндера — не спеши, не горячись, брат. Мы пьем чай, заводим речь о посторонних вещах, но разговор не клеится.
Мы вспоминаем про бутылку спирта. Захватили ее с собой на всякий случай, но в дороге она не пригодилась, зато, кажется, поможет нам тут, в устланном шкурами чуме, где ни мороз, ни вьюга не страшны. После второй стопки хозяин уже дружелюбнее поглядывает на нас и сам пытается объяснить, в чем дело.
— Был я в Салехарде, видел — там люди по-другому живут, им без школы не обойтись. А тут зачем человеку зря годы терять? Читать, писать и считать мой сын умеет. И будет с него. Пусть за оленями смотрит. Это тоже не каждый умеет.