Четыре сотни лет назад этот край был знаменит — люди знали морской путь в город Мангазею, где проходили шумные ярмарки и купцы грузили свои корабли «мягким золотом» — драгоценными северными мехами. Сейчас нет такого города. От него не осталось никаких следов — голая, пустынная тундра. Мне так и не удалось разузнать, при каких обстоятельствах исчезла Мангазея.
Ныне этому краю суждено возродиться: здесь обнаружены колоссальные запасы природного газа. Они так велики, что исчисляются не миллионами или миллиардами, а триллионами кубометров!
А сколько еще неисследованных площадей, сколько неизвестных богатств кроется под этой голой, пустынной тундрой.
Я посетил один из поселков нефте- и газоискателей, побывал на буровых вышках и понял, какое великое будущее у этого края. К сожалению, недостаток времени и громадные расстояния не дали мне возможности подробнее и глубже познакомиться со всем, что здесь делается. Но даже и то, что я видел, произвело на меня неизгладимое впечатление. Мне захотелось написать отдельную книгу о покорении Севера. Вернуться когда-нибудь в эти края, подольше пожить с людьми и потом рассказать о них, ибо все, что здесь происходит, — настоящий подвиг. В этой бескрайней тундре человек впервые делает такое, о чем прежде не приходилось и мечтать. Я видел, как у одной из скважин люди укрощали вырвавшуюся из глубин воду, смешанную с нефтью. Эту скважину пробурили для того, чтобы определить контуры месторождения, а также подсчитать, насколько богато подземное море газа. Две недели боролись люди с необузданным потоком. Я наблюдал только полдня из этой борьбы, видел, как бьющая к небу струя воды падала на землю уже льдом, видел, как одежда людей за несколько минут покрывалась ледяной коркой, которая ломалась и звенела, точно стеклянная, видел, как белели на морозе руки мужчин, как через каждые полчаса они бегали сменить одежду, а на их место становились другие, видел, как росла у скважины ледяная гора, как люди скалывали ее, как пытались во что бы то ни стало забрать отверстие арматурой и как им это не удавалось, потому что работали они, можно сказать, голыми руками. Все моторы были выключены, так как малейшая искра в насыщенном газом воздухе могла бы вызвать пожар. А что такое пожар на нефтяных и газовых промыслах, представляет себе каждый… Две недели — днем и ночью — люди боролись со стихией и победили.
Я хотел бы написать книгу, чтобы подробно рассказать об этих людях всей стране.
Я хотел бы рассказать о пилотах-вертолетчиках, о водителях вездеходов, о трактористах, о людях смелой, пытливой мысли — инженерах, ищущих новые, нехоженые пути. Я видел, как на мощных вертолетах доставляются гигантские стальные трубы, как пилоты спасают застрявшие в снегу тракторы — просто поднимают их и переносят на другое место, где тверже грунт. Здесь я понял, почему советские геологи считаются во всем мире непревзойденными разведчиками земных недр и почему столько стран обращается к ним за помощью: они не только отважны и настойчивы, но обладают еще и высокой квалификацией, прекрасно знают свое дело.
Я спрашиваю у секретаря райкома Бороздича, овладевает ли ненецкая молодежь новыми специальностями, которым принадлежит будущее.
— Трудно, очень трудно убедить людей, которые всем сердцем привязаны к охоте, рыболовству, привыкли кочевать по тундре…
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —
Мы сидели в кабинете начальника Антипаютского рыболовецкого участка. Молодой ненец вошел в комнату и остановился у двери. Начальник спросил, кто он и по какому делу. Посетитель назвал свою фамилию, и начальник долго чесал в затылке, пока не вспомнил:
— Так я ж тебя еще три месяца назад вызывал, в начале ноября! Где ты был?
— В тундре.
— Тебе передали, что я звал?
— Ага.
— Где ж ты был до сих пор?
— В тундре.
— Почему не приехал?
— Приехал.
— Почему раньше не приехал?
— План.
— Какой план?
— План пушнины.
— Раз я сказал — надо ехать.
— План. Капканы поставлены…
— Снять надо было капканы и ехать.
— Снимешь — песца не поймаешь.
Начальник вздохнул — умаялся. Потом сказал миролюбиво: