— Отва… — я попыталась крикнуть, но тот закрыл рот.
— Тише, ты же не хочешь, чтобы учитель узнал? — прошептал он мне на ухо, придвигаясь максимально близко. От неожиданного сокращения расстояния желчь прилила к горлу, но я стоически сглотнула и пробормотала, отрывая его руку ото рта.
— Что тебе надо? Не боишься заразиться от меня?
— Еще чего, — рассмеялся парень, уводя меня в сторону от островка безопасности. Я с тоской оглянулась на Мирослава Елизаровича в надежде, что тот меня заметит, но учитель был занят новичками, монотонно вздыхая от непроходимой тупости последних.
Когда мы наконец отошли на достаточное расстояние, как показалось Григору, я в очередной раз вырвала руку и отбежала.
— Ну что ты шарахаешься? — притворно ласково проговорил парень, заставляя меня шаг за шагом пятиться назад. — Не ты ли пару лет назад была готова отдаться мне?
— Еще чего вспомнил, — огрызнулась я, оглядываясь по сторонам. Вокруг не было ни души. Он завел меня в непроходимую лесную глушь, для чего, ему одному было известно. Что ж, тем хуже для него. — Не боишься меня?
В ответ Григор звонко рассмеялся.
— Конечно же, нет. Дурак тот, кто верит в эти россказни. Дьявола, как и Бога, попросту не существует, а кто это распускает, еще больший дурак. Ты абсолютно адекватная девушка с хорошей фигурой и смазливым личиком.
Я задумчиво покачала головой, активно делая вид, что внимательно его слушаю.
— И с ножом, — добавила я.
— И с ножом, — механически повторил он. Запнулся и посмотрел на меня так, словно видел в первый раз. — Что?!
Воспользовавшись эффектом неожиданности, так кстати сыгравшим мне на руку, я стрелой бросилась на парня, ударила коленом в пах, заставив того буквально согнуться пополам, свалила лицом в незастывшую на морозе грязь, прижимая колено к шейному позвонку. Затем устроилась поудобнее, передвинувшись немного ниже, чтобы пристроить около артерии кинжал, в мгновение ока оказавшийся в руке.
— Неужели ты думал, что я хожу на тренировки без оружия? — усмехнулась я, прижимая острое лезвие и слегка надавливая на него. Крохотная капелька крови выступила на коже и потекла вниз, прокладывая по шее красную дорожку. Против воли Григор нервно сглотнул, все еще пытаясь прижать руку к больному причинному месту. — Что тебе надо? Отвечай! Я больше не буду повторять!
— Да ничего я не хотел! — воскликнул парень, но теперь его интонация сменилась с нетерпящей отказов на просящую. — Я что, соскучиться не могу? Я же тебя, дуру, любил!
— Все-то у тебя нынче дураками стали, — пробормотала я, ослабляя хватку на ноже. — А сам и не лучше. Не приближайся ко мне, Григор. Да, ты прав, я не проклята, никакой дьявол в меня не вселялся. Я сама дьявол во плоти, кинжалы — мои рога. И сейчас ни капельки не шучу, — на этих словах нож вновь прижался к шее, прорезая кожу и загоняясь под нее. Парень жалобно заскулил, набирая полный рот грязи. Но это зрелище не вызывало ни капельки сожалений. Последние несколько лет убили во мне даже зачатки милосердия.
Сон
Я стояла посреди леса. Обнаженную кожу ласково лизал прохладный ветер. Его брат, ледяной порыв трепал верхушки огромных, многовековых дубов, но меня огибал, не задевая ни единым касанием.
Вдалеке протяжно завывал волк, разрывая полуночную тишину. Стрекот сверчков, поселившихся недалеко от меня и заигравших на своих импровизированных скрипках с наступлением вечера, едва мог заглушить боль, рвущую естество.
Я закрыла глаза и раскинула в стороны руки, впитывая свет луны, выглянувшей из-за тяжёлых облаков. Развернула крылья, медленно, наслаждаясь шелестом перьев за спиной, и сделала шаг, ступая по прошлогодней траве, больно впивающейся в кожу стоп.
Шаг, ещё один…
Вой волка становился все громче. Кожа покрылась мелкими мурашками от близости к опасному животному.
Что я делала здесь? Ответа на вопрос не было. Я понятия не имела, что я здесь делала и как вообще оказалась.
В руках материализовался клинок шари, кровавым отблеском сверкнув в тусклом освещении. Сделала глубокий вдох.
Шаг, следующий…
Я сбилась со счета, приближаясь к мучающемуся волку. Сверчки смолкли, потревоженные моим неожиданным вмешательством. Вой стал более протяжным, словно тот, кто его издавал, плакал на последнем издыхании. Сердце рвалось на куски, мне хотелось закончить эту агонию поскорее, упокоить беснующуюся душу.
Наконец я вышла на поляну, щедро залитую светом полуночной луны, и увидела цель: посреди этого природного великолепия: благоухающих цветов маттиолы, неспешно качающихся на ветру головок закрытых маргариток и календулы, лежала туша, истекающая кровью.