— Ты тогда была совсем крохой. Тебе было всего пару месяцев. Вы гуляли по парку на территории дворца, наслаждаясь погодой и времяпровождением вместе, — видя мое озадаченное лицо, он добавил. — Да, я изредка наблюдал за вами из окна своих покоев. Неожиданно на горизонте появился огромный сгусток энергии. Находясь выше них, я успел его заметить первым и попытался предупредить. Но моя сила почему-то была заблокирована, окно я открыть смог, крылья, вопреки законам логики, не открылись. Пытался докричаться до них, но неожиданно поднялся жуткий ветер, и они меня попросту не услышали. Тогда я побежал на улицу в надежде, что успею предотвратить этот кошмар. Но уже понимал, что это было неизбежно. Когда я наконец добрался до того места, где видел вас последний раз, было уже поздно, — его голос сорвался, он схватил меня за руку и сжал ее. В голосе стояли невысказанные эмоции, а по щекам уже текли слезы. — Ценой своих жизней они спасли тебя. Элизабет прижимала тебя к груди и закрывала собой, а Тогруур сделал из своих крыльев кокон. Основной удар стихии он принял на себя, его развеяло в прах в первые секунды, твоей матери не повезло не меньше. Ее тело очень сильно обгорело из-за несовместимости стихий, но, когда я нашел вас, она еще была жива. Ее дыхание прерывисто вырывалось из груди… — каждое слово отдавалось Альпину особой болью. — Каждый вдох давался мучительно тяжело, но она знала, что я приду, поэтому терпела адскую боль и пыталась удержать свое сознание, находящееся на грани безумия. Я водил пальцами по ее обгоревшим щекам, взывал к ней, просил не покидать меня. Слезы капали на ее руки, которые бережно прижимали малышку к себе. Тебя, Виктория. И я на всю жизнь запомнил ее последние слова. Она сказала: «Убереги малышку до восемнадцати лет. Только тогда она сможет развернуть свои крылья и обречь недостойных на вечные муки». Тогда я не понимал, что она говорит, думал, что она бредит, но все равно решил последовать ее словам. Последняя воля крылата, особенно, такого уважаемого, как твоя мать, должна исполняться беспрекословно.
Когда Элизабет наконец испустила свой последний вздох, я не смог сдержать крика. Я просто поднял голову в небо и кричал. А вместе со мной кричала и ты. Ты не понимала, где твои родители, почему мама больше не прижимает тебя к груди и почему я так громко кричу, — несмотря на переживаемые эмоции боли, на этих словах Альпин улыбнулся. — Но даже тогда ты показывала недюжинную силу духа, потому что успокоилась гораздо раньше меня. Но наконец мой взор уловил вдали черную точку. Гаденыш висел в вышине и скалился. Это был тот самый крылат, который обрушил силу, мало того, что на королевских друзей и помощников. Он обрушил ее на королевский дворец, а вот это я уже не мог оставить без внимания, как мне ни хотелось. Я догадывался, что это Блэйк, но мне нужно было убедиться. На тот момент я готов был разорвать его на мелкие кусочки, не заботясь о последствиях. Тогда же ко мне подбежал Марк, он увидел издалека разрушения, ему же я и поручил проследить за этим загадочным крылатом и проверить собственную догадку. Да, Вики, незадолго до гибели твоих родителей ко мне еще присоединились трое крылатов, с которыми ты уже непосредственно знакома. На них я мог положиться, когда не хотел, чтобы мою личность рассекретили. И когда Марк скрылся в небесной глубине, я наконец смог взять себя в руки и прижал тебя к себе. Родитель из меня был совершенно никакой, но я честно пытался. И как только я поднял твое маленькое тельце на руки, Элизабет рассыпалась прахом, также, как и Тогруур.
Марка не было довольно долго. За это время я успел отнести тебя в вашу комнату, поменять пеленки и позвать на помощь Анастасию. Сделав дело, женщина покинула меня, оставляя в тягостном одиночестве. Время тянулось неумолимо долго, словно кто-то его остановил, издеваясь надо мной. Трупов, как я уже сказал, не осталось, прах развеял ветер. Мне даже нечего было переправить в Неваду, чтобы община хотя бы смогла почтить их память и предать останки земле. И пока я нервно мерил комнату, в порыве гнева разбив зеркало (к слову, служанки быстро все убрали, но именно по этой причине зеркала тогда и не было), ты лежала, закутанная в пеленки, и с интересом рассматривала меня. Да, Вики, я помню тот день в мельчайших подробностях, словно он отпечатался на сетчатке моих глаз. Наконец в комнату ворвался Марк, одежда на нем висела просто клочьями, но сам он был цел и почти невредим. Лишь пара царапин «украшала» его лицо и спину. Но я был рад видеть его даже в таком состоянии. Я больше не мог позволить себе потерять близкого друга! А все крылаты, которые были у меня на службе, — в первую очередь, мои друзья.