И вдруг с высот башни, из узилища, белым голубем слетает в лодку письмо, написанное кровью.
«Юнкеру Нильсу из Эки», — видны в темноте отчётливые буквы.
«Мы, Магнус, милостью Божией законный Король страны, не знаем больше в этой жизни покоя и радости из-за происков Герцога, Нашего кузена. Как тебе, по всей вероятности, известно, он уготовляет Нам этой ночью жалкую кончину. Посему обдумай план действий и незамедлительно спеши Нам на помощь. Не мешкай, ибо Нашей жизни угрожает смертельная опасность.
Магнус Рекс.
Послание сие писано в Замке Тирана ночью июня семнадцатого дня сего года».
Юнкер Нильс выхватывает кинжал, всаживает его себе в руку и пылающей огненно-красной кровью принимается писать своему господину. Потом он протыкает послание стрелой, берёт лук и натягивает тетиву. Стрела молнией взвивается в светлое ночное небо, влетает в окно башни и вместе с письмом падает к ногам узника, получившего наконец утешительную весть.
«Мужайтесь, мой Господин! Вам Одному принадлежит моя жизнь, и я с радостью отдам её ради спасения моего Короля. Да поможет мне Бог!»
Да поможет тебе Бог, юнкер Нильс! Будь ты быстр и крепок, как стрела, и умей ты взлетать в ночное небо, ты с лёгкостью пришёл бы на помощь королю. Но как простому оруженосцу проникнуть в королевскую темницу, да ещё в такую ночь, которая должна стать последней в жизни короля? Разве герцог не грозил жестокой казнью всякому, кто решился бы проникнуть в его крепость до наступления утра? Разве ворота замка не заперты, а подъёмный мост не поднят? И разве двести вооружённых до зубов стражников не охраняют этой ночью Замок Тирана?
Сам же герцог танцует сейчас в рыцарском зале, ему не спится. Июньская ночь чересчур светла, и сон бежит того, кто замышляет злодеяние. О, рассвет скоро, скоро, и тогда король лишится своей головы, а государство — своего короля. Герцог прекрасно знает, кто после короля стоит ближе к трону. О, как он ждет рассвета! А до той поры он желает танцевать. Пойте же, пойте, виолы, флейты и свирели! Танцуйте, юные благородные девы! Мелькайте же, мелькайте, их быстрые маленькие ножки! Герцог желает сегодня танцевать и веселиться! Но тот, кто творит зло, не знает в жизни мира и покоя. Страх как червь точит сердце герцога. Король и впрямь заключён в западной башне, но у него есть приверженцы и, кто знает, не мчатся ли они сейчас на конях с тысячей своих воинов к Замку Тирана? Охваченный жгучим беспокойством, герцог покидает танцующих и встаёт у окна, напряжённо вглядываясь и вслушиваясь в ночной сумрак. Не гул ли это лошадиных копыт доносится до него? Не звон ли вражеских копий? Не бряцанье ли мечей? Нет, это всего лишь скальд, бедный странствующий певец, бредет по берегу залива меж высоких дубов.
Он перебирает струны лютни и чистым голосом выводит песню, она несётся, как на крыльях, над узким Проливом Тирана.
Герцог бледнеет.
— Поди сюда, юный скальд, поди сюда и расскажи, что за всадников ты видел этой ночью в лесу!
— Ах, милостивый государь, слова бедного певца падают с уст бездумно и свободно, как дождевые капли. Позвольте же мне с миром удалиться отсюда под звуки моей лютни. Ночь так прекрасна, а воды так спокойны, земля вся в цвету и кукует кукушка. И, верьте мне, скоро поспеет уже земляника, её я видел в лесу этой ночью.
Герцога охватывает гнев.
— А знаешь ли ты, юный певец, что в Замке Тирана есть глубокие подземные казематы, и певцы там созревают быстрее лесной земляники, а когда они созревают, то рассказывают обо всём, что от них хотят услышать.
— Ах, милостивый государь, ну конечно, и я тоже непрочь рассказать обо всём, что видел, но ворота вашего замка закрыты, а подъёмный мост поднят, и ни одной живой душе не удастся пробраться в Замок Тирана.
Герцог угрюмо кивает.
— Ты прав, юный скальд, но для тебя сейчас опустится подъёмный мост и распахнутся ворота замка. Иди же сюда, мой друг, я хочу знать, что за всадников ты видел в лесу этой ночью!
Чу, грохочат цепи, подъёмный мост со скрежетом и скрипом опускается, и тяжёлые дубовые ворота растворяются. Скальд трогает струны лютни и извлекает из нее несколько тихих печальных звуков. Бедный скальд! Он одет в лохмотья, и лишь его золотые волосы сияют во мраке, ореолом света обрамляя лицо. Смотрите, он входит в Замок Тирана, куда до восхода солнца не могла бы проникнуть ни одна живая душа… Да поможет тебе Бог, юнкер Нильс! Завернись поплотнее в свои отрепья, чтоб сквозь них не просвечивал твой шитый золотом воротник! Ступай неуверенно, сгорбившись, опусти взгляд долу, пробормочи что-нибудь слюнявым ртом! Помни — ты жалкий бродяга, низкий скальд, который и сам не знает, что плетёт языком.