Джейс не знала, как правильно сдаваться похитителям. И не важно, чему там учили в школе про выполнение всех требований захватчиков. Помощи ждать было неоткуда, но сдаваться она не намеревалась, потому что их требования вели в рабство. А чем рабство — лучше смерть. Так еще повелось с древних времен. Во что б ни верили, а в бою погибать легче. Да что же она, в самом деле? И не верила, что удастся противостоять им? Уже и с жизнью распрощалась. Нет! Спасти Райли! Она вышла из убежища, держа пистолет-пулемет, уверенно держа его. Не так уж непривычно после винтовки.
Но главарь немедленно подошел к Райли, приставил к его виску блеснувшее металлом дуло пистолета. Враг торжествующе ухмыльнулся.
И Джейс увидела самое страшное: к ногам брата была привязана веревка, а к веревке… Бетонный блок. И лагерь с пленниками располагался возле реки. Так они… Не собирались помещать его в клетку! Кто же приказал? Не иначе главарь, не иначе этот страшный человек. Ваас.
— Райли! — воскликнула Джейс, голос звучал теперь иначе, голос больно резал горло, стал более высоким, надрывным. И вместе с голосом, криком, грозила вылететь жизнь.
— Спаси меня, Джейс! Спаси меня! — заголосил брат, но под давлением дула на висок был вынужден склонить голову под таким углом, что шея чуть ни ломалась. — А-а…
Между тем главарь убрал оружие от головы Райли, покрутил возле своей выбритой головы. То ли разминая плечи, то ли раскачиваясь в подобии давно забытого или никогда не существовавшего ритуального танца. Если и был такой танец, то он преступно искажал его суть. Поглядел сначала на Райли, потом на Джейс, потом снова на Райли, и снова на Джейс.
Оскалился в совершенно невеселой кривой усмешке, обнажая презрительно левый клык, приподнимая правую бровь. Потом снова дернулся в неопределенном движении, будто тесно ему было в штампованной джинсами упаковке своего тела, начал ни с того, ни с сего, посмеиваясь:
— ***! Что я вижу! Ч**т подери! Это было ***ое… — голос его стал глухим и мрачным. — Предательство!
Комментарий к 8-9-10. Больше, чем родня Если что: вроде как прививки от бешенства делают каждый раз после укуса. Но, кажется, Джейс об этом не знала. Или пыталась брата утешить, соврав ему.
====== 11-12-13. Не смоет время кровь ======
Не смоет время кровь
Всех тех, кого ты отправил на небо!
© Рок-Полиция «Наемник»
— ***! Что я вижу! Ч**т подери! Это было ***ое… — голос его стал глухим и мрачным. — Предательство!
Но через миг он уже говорил, как типичный бандит, обкуренный псих, порой переходя на угрожающие возгласы:
— Бросай оружие, иначе этот *** раскинет мозгами на ближайший куст. Он тебе вроде очень дорог. Не хочешь его мозги на вкус попробовать? Может, тогда узнаешь, о чем он думал, сбегая обратно в лагерь!
Главарь разгуливал под прицелом, сам целился в Райли, прекрасно зная, что Джейс не посмеет выстрелить. Ваасу как будто нравилось быть под прицелом, особенно когда обладатель оружия не мог открыть огонь, потому что попал в западню. Его западню. Но нет, это создание из джунглей не попадало в западню. Оно намеренно шло в нее, зная, что все именно так и будет. На что надеялось?
Ваас как будто сочувственно, на самом деле — с ужасающей издевкой, покачал головой, но и с невыразимой обреченной тоской в голосе продолжая:
— Что за жизнь? Ты, брат, целый день готовил побег, бежал с ним через джунгли, — но мрачность сорвалась в гневное восклицание. — А этот у***к спасал свою задницу в надежде на нашу милость! Все повторяется, все изо дня в день повторяется.
Ваас задрал голову, и казалось ему, что мир вращается вокруг него, и он выкрикнул этому миру:
— *! Е*ый мир!
Побег через джунгли? Значит, он все знал с самого начала. Знал.
Ваас как будто наблюдал за ней, наблюдал за тем, как она перетирала целый день веревки. Зачем он наблюдал? Может, просто предполагал. Но это уже не имело значения. С него станется, он же хаос, ему ведомо. А, может, просто от скуки глядел, как человек из тавтологий города пытается противостоять исходникам джунглей.
— Кстати, парень… Ты еще не догадался? — приближался Ваас, пока в избитого Райли целились шестеро других пиратов. — Ты ведь ненавидишь своего ***ого братца. Люто ненавидишь! Они всегда так, сначала бегут за тобой, а потом скидывают с обрыва, — но сказать что-то спокойно психопат не мог. — Да, ***! Ты еще не понял? Каждый ***ый раз они будут подставлять тебя. Тебя так удобно подставлять. Давай, убей ради меня, Ваас… Ваас… Кого ты выберешь… Как будто я спрашиваю о выборе. А ты, ***, этого ***ка тоже ненавидишь!
Он вроде говорил что-то о Райли, но упоминал свое имя. Вот только Джейс оцепенела, не слушала. Бросила оружие, как он и требовал, зная, что это уже не спасет ни ее, ни Райли. Неужели ничто не могло спасти Райли?!
Джейс согласилась бы на любую цену, совершенно любую, даже в рабство себя продать, даже стать игрушкой в лапах маньяков в их изобретательных казнях. Лишь бы они отпустили брата. Но что-то подсказывало: вариант «или» не подходит для них. Они брали все и сразу, беззаконно, нарушая все табу и правила.
Ваас же злился. Страшно злился, подходил к Райли, бил его наотмашь по лицу пистолетом, бормоча что-то вроде:
— ***ый предатель!
Осыпая угрозами и ругательствами. Лицо Райли уже напоминало один сплошной синяк. Только сестра бы его и узнала сейчас. Невозможно сестре было глядеть на все это. Рациональные мысли, планы спасения. Все рухнуло, остались оголенные чувства, которые не знали, что подсказать, как помочь. Они просто существовали и захватывали.
— П-прошу… Только не убивай его! Убей лучше меня! — она резко рванулась вперед, оказавшись возле главаря.
Была бы с оружием, могла бы так и убить! Пираты даже не успели среагировать. Она не убила, не сообразила. Или понимала, что тогда Райли и ее расстреляют.
Она только упала на колени, раскинув руки. Застыла вот так, умоляя. Для сильного самое жалкое существо на Земле, самое раздавленное, самое униженное. Но сила живет в бессилье. Но сильный всегда слеп к бессилью.
Ваас подошел, щуря глаза, резко поднял ее за подбородок. Его силуэт заслонял полнеба, так казалось. А запах, подхваченный тропической жарой, поглощал воздух, проникал в легкие, душил ужасом, точно дух самой смерти. Но нет, не тленом был пропитан, а некой дикостью, нечеловеческой, звериной, однако же живой.
Он говорил, пренебрежительно насмехаясь:
— ***! Какое представление! Но ты все-таки туп, парень!
Он называл ее при пиратах зачем-то парнем.
Через миг он поднял ее за шею. Плотно сжалось кольцо его длинных смуглых пальцев на жилах, давя на гортань. Роста они были примерно одного, метр семьдесят пять — семьдесят восемь. Но он одной рукой поднял ее над своей головой, оторвав от земли, так что девушка начала задыхаться. Не висела, как тряпка, а схватила инстинктивно руками за запястье, пыталась ослабить каменную хватку. Ваас только ловил ее испуганный взгляд раненой антилопы и ухмылялся, точно крокодил, разрывающий зебру, когда та еще жива. Но опустил ее на землю.
Нет, удушение не входило в его планы. Слишком просто и банально. Он устраивал представление. А для безумного сценой являлся весь театр жизни. Впрочем, безумного ли? Но неважно.
Бросил ее, снова она оказалась на коленях. А он отпустил ее шею, медленно проводя рукой вдоль ее груди, как будто желая удостовериться, а не парень ли это на самом деле, как он ее называл. Но Джейс резко отшатнулась, все еще надеясь прорваться к Райли, однако на нее тут же нацелились шесть черных стволов автоматов, кто-то поддел ее прикладом, отбросил, опрокинул.
А Ваас как будто пытался втолковать ей, тряс руками, нависая:
— Это было предательство! Ты не уяснил? Предательство? Первый грех. Да. А ты просишь распять себя.
Да как он смел о грехах, о распятии говорить! Как он смел говорить о вечном, когда сам являлся выражением хаотичности злой судьбы. Да и первый грех — гордыня, а гордыни в главаре содержалось немеряно. Но гордыня вела к предательству. Связано все. Сломано все.