Ракьят одобрительно закивали, но рассматривали карту и один за другим качали головами:
— Нет, у него самая настоящая крепость. Рано еще идти.
— Тогда я пойду одна! — воскликнула, вскочив, женщина, не понимая, откуда в ней эти странные перепады спокойствия и ярости.
— Себя побереги, — жестко, но спокойно оборвал командир, складывая карту. — Никуда ты не пойдешь. Это приказ!
Джейс вопросительно подняла глаза, но села на свое место. Может, он был прав. Ведь, наконец, ей удалось оказаться среди тех, кто не лгал ей, не изгонял, да, она нужна была им как снайпер, как всегда, как и всем, но, может, в этом и состояло ее назначение. Вскоре воины отговорили ее идти с ними вообще, сославшись на то, что им в Терстоне нужна охрана, хороший снайпер. Джейс не понимала, почему ее оставляют. Но наступление готовилось ожесточенное. Почему же командир не желал брать с собой снайпера?
Женщина осталась, ее бил озноб непонимания, но это был приказ. Через неделю она узнала, что командира больше нет, как и половины отряда, с которым они прибыли на остров. И ей сделалось горько — снова потеряла, снова тех, кто хорошо к ней относился. Но дни казались похожи один на другой, она ждала, чего она ждала? Почему-то теперь ее безотчетно тянуло не на большую землю, а обратно, на северный остров, будто осталось там незавершенное дело, что-то важное, что еще предстояло ей решить. Она спрашивала, сколько она понадобится в охране городка. И каждую ночь ее бил и бил озноб, холодные волны бесконечной скорби. Никто не слышал ее немого крика.
— Хойт. Я иду мстить за всех, кого ты убил. За всех, кто был мне дорог. За моего брата, за всех убитых воинов ракьят. Мстить. И даже за тех, кого я ненавидела. И за Вааса, за него тоже. Если бы не ты, он бы не стал таким, мне бы не пришлось убить его. А иного пути для него уже не оставалось! — рычала она, хрипела, словно Леди Макбет, когда ракьят наконец переходили вновь в наступление, забрали ее из Терстона, подбирались к крепости Хойта на юго-западе острова, надеясь затем отбить его аэропорт еще, что находился почти в самом сердце плоского южного острова.
Джейс вновь шла, почти воодушевленная новой борьбой, сознанием того, что все вот-вот решится, но ощущала себя пересохшей рекой, в которой илистые лужицы еще надеются попасть в ход общего течения, но его уже нет. И только месть помогала рыбам не упасть с неба.
Вокруг вдоль дороги стлались деревья c выпростанными из почвы корнями, будто каждую ночь оживали они и шагали, как древние чудовища, устанавливая свой порядок вещей. Вновь повсюду алели красные цветы, лианы, в болотах щурились крокодилы, похожие на Хойта, с такими же бесстрастными глазами. Но нет, у него того хуже — взгляд акулы, холодный, расчетливый.
Джейс дрожала от напряжения, когда ракьят окружали бетонный забор — наконец-то! Она так желала отомстить… За Вааса. Пусть когда-то желала его убить, пусть даже убила. Но никогда не ненавидела, а вот Хойт — иное создание, безликий враг, не человек. И даже разбираться не хотелось, что привело его на путь торговли наркотиками и людьми, потому что жадность его не знала границ.
Джейс вновь подсадили, она забралась на дерево, откуда ей удавалось рассмотреть то, что творилось внутри крепости, которая когда-то, кажется, являлась обычным городком, но стала казармами наемников и одной из резиденций самого босса.
— Докладываю, — отрапортовала она отчетливо. — Две вышки с пулеметами возле ворот, ориентир…
И далее все, что видела, не забывая ни о едином ориентире, ни о едином штрихе, словно рисуя карту для воинов.
В начале наступления она выбрала в качестве целей пулеметчиков на вышках у ворот. Верный глаз не подвел, а ее не сумели рассмотреть под покровом листвы. За последнее время она научилась отлично маскироваться, соорудив себе камуфляж из рыболовных сетей, листвы и лиан, точно превратившись в лешачиху, которую каждый раз опасались встретить наемники, когда ракьят штурмовали их аванпосты.
Она изменилась, ее имени не знали, но ее научились заслуженно бояться враги и уважать воины. Все без Цитры, потому что ее влияние на южном острове ослабевало на каком-то мистическом уровне.
Джейс научилась безошибочно рассчитывать за секунды расстояние до целей, она многому научилась, находясь в состоянии предельной концентрации. Но как бы она хотела однажды скинуть все это, точно рыболовную сеть, точно старую кожу, выйти не воином, новой… Но куда и когда? Не задумывалась, нельзя задумываться, когда от каждого выстрела может зависеть чья-то жизнь. Борьба велась ожесточенная, едва только наемники заметили, что их неприступный форт штурмуют, как открылись ворота, они вылетели на джипе с пулеметами, здесь снова обреталась задача Джейс — снять стрелка и не позволять занимать его место новому, расстояние позволяло, хотя если бы ее вычислили — убили бы, изрешетив очередью все дерево. Но она не двигалась с места, в бою нет места личным страхам, в бою важен только приказ. И сказки все эти про героев-одиночек. Каждый в поле воин, всегда один, но в реальном бою всегда вместе.
Глаз не подводил, окуляр ловил буйны головы, пули пропарывали их. А наемники-то все оказывались то американцами, то европейцами, крепкие взрослые мужчины, очевидно, совершенно сознательно сделавшие такой жизненный выбор, как бывший муж Дейзи, отчего Джейс еще больше ненавидела их, всех их. Она мстила и за Дейзи. И за дочь старухи-оружейницы из Бедтауна, которую утащил, возможно, один из них, да, вот этот, может, вот этот, за пулеметом.
Выстрел! Другой!.. Третий!.. Заканчивались патроны, вечная опасность войска племени — не хватало боеприпасов, конечно, на аванпостах удавалось захватить, но нередко наемники намеренно уничтожали их, им терять тоже оказывалось нечего, в плен ракьят не брали.
Выпростанные корни деревьев в тот день напитались кровью, точно комариные гигантские жала, но внезапно все стихло, только дым плыл… И в ушах звенело от взрывов гранат.
И эту гробовую тишину прорезал голос:
— Хойт убит!
Джейс едва не упала с дерева, онемев. Босс мафии убит! Тот, кто уничтожил Вааса, убит. Наконец-то убит! Понять бы, как это… Что все это значило.
Хойта убили до нее, не ее рукой, не ее пуля! Поговаривали, что зарезал сам герой Цитры, втерся как-то к нему в доверие не без помощи уцелевшего агента из группы Уиллиса.
И почему она надеялась, что именно ей выпадет честь пустить пулю в лоб главе наркомафии? Ее опередил герой Цитры. Так, может, и Вааса он убил? Но что толку знать. Убил… И оно к лучшему для ракьят, к лучшему для всех. Хойт! Это слово, это имя наконец могло стать просто именем, а не ругательством южного острова.
Кто-то и правда вскоре вышел торопливо короткими перебежками из-за ворот в форме наемника, но ракьят чествовали его, словно победителя. Стало быть, это и был герой Цитры. А выглядел он совсем обыкновенно — заросший щетиной парень лет двадцати пяти-семи с русыми волосами. Неужели это он убил Вааса? Неужели это он оказался достойным противником для него, для главаря?
Снайпер какое-то время скрывалась за деревом, и, делая вид, что желает получше рассмотреть всеобщего народного любимца, держала его в прицеле, и палец едва не скользнул вдоль курка. Герой Цитры, герой этой ведьмы, убийца Вааса. Наверное, он, все он. Или врали ракьят?
Прицел, черный крест без обратного свечения, усеченная бесконечность, цевье, курок и огромная власть над тем, кто не ведал ее боли, над тем, кого никогда не изгоняли.
Джейс выдохнула, опуская винтовку, вспомнились слова погибшего командира: «Побереги себя». И она не смела противиться, ведь заветы умерших нарушать преступно.
— Значит, даже для мести я не гожусь, — усмехнулась она. — Какова же тогда моя цель?
Все завершилось, она спускалась с дерева, запрыгивала в кузов внедорожника, следила за дорогой, особенно там, где были холмы, прибывала на аванпост, помогала раненым… Вечер опускался на южный остров. Казалось, что луна здесь далеко от земли…