— Святой водой, должно быть, — подала голос Марыся, завороженная жуткой историей.
— Не знаю, святой не святой, знаю только, что брызгал на совесть — видать заплатили не скупясь. Потом Аристипп с Гелиандром стали меня отчитывать. К ним и перс присоединился, разрисовывал саркофаг колдовскими знаками, персидскими и халдейскими. Ну, а последней Статира вылезла. Надеюсь, Геката ей в Аиде все припомнила. Эта сука приготовила пять серебряных гвоздей толщиной в палец. Каждый гвоздь она смочила в крови девственного черного козленка и расписала заклятиями, которые знают только служители подземных богов. Потом меня лицом вниз перевернули, как всегда с мертвыми колдунами поступают.
— У нас тоже так делают, — кивнула Марыся. Она уже привыкла к тому, что говорит её собеседница и вполне могла поддерживать разговор.
— Да, это, наверное, вне времени. Дальше я не видела, но догадаться можно было и так. Боли я не ощущала, но как мне в руки, ноги и хребет гвозди заколачивают, почувствовала. Ну, а потом меня вывезли подальше от Боспора и зарыли. Навалили курган по сарматскому обычаю, а на нем построили храм Аполлона, чтобы он меня под землей держал. Ублюдки! Вот так и лежала, покуда ты и твои ногайцы на меня не наткнулись.
— Как же ты наверх пробилась? — поинтересовалась Марыся. — Ведь говоришь на тебя такие сильные заговоры накладывали.
— Да есть здесь одна лазейка, — заговорщески подмигнула Ниса. — Совсем вылезти из могилы я не могу — разве что звезды займут в небе то положение, как и в ту ночь когда я появилась на свет. А такое бывает примерно раз в две тысячи лет, так что лежать мне здесь еще долгонько. Но в ночь полнолуния или в канун такой ночи я могу выйти наружу. Правда, только до рассвета, когда я вновь окажусь в могиле, прибитая гвоздями. И еще для этого выхода на мою могилку нужно пролить человеческой крови. А если её будет много, так еще лучше. Кровь это жизнь, если ты не знала.
— Ну, ладно — решительно сказала Марыся. — С тем, что ты впервые за столько лет можешь размять кости, я тебя, конечно, поздравляю. Хотя по мне, уж если честно, такие как ты должны в земле лежать, а не ходить по ней.
— Так ведь это же ты меня и выпустила, — рассмеялась Ниса.
— Вот уж нет, — возмутилась славянка. — Ты сейчас со мной говоришь, потому, что тупой татарин помчался на холм, не глядя, треснулся башкой об камень и мозгами по стене раскинул. Я здесь не причем.
— Не причем говоришь? — спросила Ниса. — А за кем он тогда полез на холм?
— Ну, я же не знала — пробормотала Марыся.
— Незнание не освобождает от ответственности, — назидательным тоном произнесла Ниса и, не выдержав, рассмеялась. — Так говорят римские крючкотворы. А если серьезно, то ты мне нравишься, несмотря на все твое невежество и глупую веру.
— Ну, спасибо, — хмыкнула Марыся. — Чем же интересно, я тебе угодила?
— Хотя бы тем, что разговариваешь со мной вот так, — весело произнесла эллинка. — В мое время десять из десяти эллинских или римских девушек, увидев и услышав, хоть часть того, что слышишь ты, уже умерли бы от страха. Ты ведь тоже меня боишься, — еще и потому, что ваша нелепая религия внушает, что мирная беседа с такими как я еще хуже чем если бы я… попыталась убить тебя и съесть, например.
— А ты можешь? — испуганно спросила славянка.
— Да как тебе сказать, — замялась эллинка, потом решительно махнула рукой. — Не бери в голову! Все равно ты говоришь со мной, даже вон спорить пытаешься. Это хорошо, мне нравятся те, кто не боится заглядывать во Тьму. Поэтому я решила помочь тебе.
— Интересно чем? — спросила Марыся. — Что ты можешь сделать за одну ночь? Убить меня, чтобы не мучилась.
— Это всегда успеется, — серьезно сказала жрица Гекаты. — Но не стоит торопиться. Вообще я имела в виду небольшую проблему с твоими узкоглазыми друзьями.
Страх вновь ледяной рукой сжал сердце девушки. За разговорами она и думать забыла о татарской орде, которая до сих пор, наверное, ищет её.
— Они проезжали здесь, пока ты валялась без сознания, — с деланным равнодушием — сказала Ниса, — ломились такой толпой. Я им глаза отвела, и они нас не заметили. Но, по-моему, до завтра они не угомонятся. Я их разговоры послушала немного. Эти… как их ты называешь, татары думают, что ты где-то здесь спряталась. А завтра на рассвете я исчезну, и глаза отводить будет некому. Или ты думаешь, что сможешь долго прятаться в этих камышах? Ты в этой степи чужая, а они дома и тебя вмиг найдут.