Коршун, конечно, не знал, что под ним едет отряд ногайских татар. Но за свою жизнь он неплохо усвоил, что от людей нужно держаться подальше. Птица взмахнула крыльями, поднимаясь выше. Сейчас коршун видел, что охотники шли небольшими отрядами, растянувшихся широким фронтом, словно огромный полумесяц, с выдающимися вперед концами. Любой наблюдатель знакомый с охотничьей тактикой орды понял — идет облава. И судя по количеству всадников — на человека.
Коршун улетел вперед, оставив татар далеко позади. Однако вскоре впереди вновь замаячили всадники: на этот раз всего три ногайца, целеустремленно идущих по следу. Кочевники возбужденно переговаривались, показывая друг другу на землю. Похоже, что они, наконец, нашли того за кем охотились: один из татар что-то гортанно крикнул и стегнул коня, придавая ему ходу. Остальные последовали его примеру.
Но птица все же летела быстрее и вскоре эти преследователи такжеостались позади. Пролетев еще, коршун, наконец, увидел того, а вернее ту, за кем гнались ногайцы.
Под птицей виднелся холм или курган, один из многих, что молчаливыми исполинами возвышались вдоль реки. На вершине холма лежали каменные глыбы, почти незаметные в зарослях терновника и молочая. Человек непременно отметил бы, что очертания этих глыб слишком правильные для обычных камней. Да и сам камень был не из тех, что ожидаешь увидеть в степи — сквозь листья и стебли кустарника белел мрамор.
В расщелине между двух плит спала девушка лет двадцати. Сон её был неспокойным: она то и дело вздрагивала, переворачивалась с одного бока на другой, а если бы коршун спустился ниже, то услышал бы стоны и бессвязные слова, срывавшиеся с губ спящей. Похоже она принадлежала к иному народу, нежели её преследователи: кожа, пусть и загоревшая, все же была заметно светлее, чем у кочевников, да и лицо ничем не напоминало скуластые физиономии ногайцев. Прежде чем лечь спать девушка явно долго шла, а то и бежала по степи. Растрепанные, рыжевато-каштановые волосы покрывали пыль и репьи, босые ноги сбились в кровь, длинная белая рубаха, когда-то нарядная, с затейливой вышивкой, выглядела грязной и рваной.
Впрочем, коршуна это мало интересовало. Он сделал лишь один круг над странным холмом — точно убедиться, что лежащая еще не умерла. Убедившись, что девушка жива и пока здорова, а значит попировать на её трупе вряд ли удастся, коршун забрал влево и полетел к ждавшей его голодной подруге. Он был крылатым хищником и не отбирал добычу у хищников двуногих.
Марыся слишком поздно поняла свою ошибку. Заслышав конский топот, нужно было вжаться в землю, затаившись среди камней. Ногайцы могли и не осматривать холм, который мог оказаться курганом, насыпанным на могиле древнего вождя. Хотя степняки были не прочь пограбить старые захоронения, все же они опасались трогать их без своих шаманов. Сокровищ могло и не оказаться, а связываться с духами ханов никому не ведомых народов отваживался не всякий.
Но Марыся об этом не подумала. Она ничего не знала о суевериях степняков, а если бы и знала, то вряд ли упомнила, будучи уже не в состоянии здраво мыслить. Сбежав из плена ночью, к полудню девушка свалилась без сил, с трудом найдя подходящее место для укрытия. Стремительный бег под палящим солнцем, голод, жажда (за весь день она перехватила лишь пригоршню ягод да напилась воды из степной речушки), ежеминутное ожидание погони, незнакомая земля, — все это превратило её в затравленное, дерганое существо, с нервами, натянутыми как струны бандуры. Поэтому, заслышав самые страшные сейчас для неё звуки — стук копыт и звуки чужой речи, Марыся не выдержала. Словно испуганный зверь она выскочила из своего убежища и в слепом, не рассуждающем страхе кинулась вниз по склону.
Ногайцы сразу заметили фигурку в растрепанной белой рубахе. Предводитель кочевников, высокий степняк с золотой серьгой в левом ухе, бросил несколько слов другим кочевникам и те, пришпорив коней, с гиканьем стали огибать холм. Ногаец с серьгой остался на месте, готовый отрезать дичи путь, если та вздумает бежать обратно.
Марыся не успела пробежать и сотни шагов, когда ей стала ясна безнадежность её положения. Мимо неё промчались два татарина, сразу обогнав свою жертву. Разъехавшись в разные стороны, кочевники повернули своих коней и со свистом и улюлюканьем поскакали прямо на девушку, которой ничего не оставалось, кроме как карабкаться обратно на холм.