Возможно, поэтому, Средиземье — на редкость плюралистичное и деидеологизированное общество. Никакой общепринятой (или, на худой конец, разделяемой большинством населения) идеологии нет. Не существует и особого «магического мировоззрения»: разные маги верят в разные вещи или не верят ни во что.
В некоторых описаниях подчеркивается явное противостояние Сил Добра и Сил Зла, но если внимательно читать даже самые бескомпромиссно дуалистические книжки о Магическом Мире, то обнаруживается, что эта проблематика во многом надумана и сильно зависит от точки зрения автора. Есть, однако, четко выраженная склонность приписывать злым силам некие «унитаристские» тенденции: как правило, Зло выступает крепко сколоченным «общим фронтом» и ставит себе целью достичь полного и тотального контроля над Средиземьем, а Добро представлено нестойкой коалицией разных сил, стремящихся сохранить прежний плюрализм. В общем-то, это единственные устойчивые признаки «средиземского» Добра и Зла. Зло олицетворяют всё те, кто стремятся «всех покорить» и установить повсюду одни и те же порядки, а Добро — все те, кто этому сопротивляется. Отсюда и характерные свойства сил Добра: сварливость и ярко выраженная склонность к выяснению отношений между своими (обычно — в самый неподходящий момент). При этом на стороне Добра довольно часто воюют разного рода бандиты и подонки, а силы Зла — при непредвзятом рассмотрении — иной раз производят довольно благоприятное впечатление (ну, разве что они бывают излишне занудны и чрезмерно любят порядок). Но, в общем-то, если честно, все конфликты в Средиземье сводятся к банальной борьбе за власть и престиж, короче говоря — за всё то же самое личное превосходство.
Ну, а теперь зададим нечестный вопрос, — тот самый, который читателю задавать «нехорошо». Хотели бы мы жить в таком мире? Нет-нет, погодите, оставьте на минутку все наши убеждения, наш гуманизм, демократизм, патриотизм, нашу любовь к технике и науке, нашу мораль и нравственность, хотеться может и плохого, и просто невозможного, речь не о том, но всё-таки — хочется ведь туда, в Средиземье?
Да чего уж там… Ja. Si. Yes. Да. Конечно, да.
Но почему? Тут-то чем плохо?
Скажем уж честно — мы живем не в худшем из возможных миров. А уж те края, в которых зародился и расцвел жанр фэнтези, вообще напоминают Острова Блаженных. Жизнь на Западе с любой разумной точки зрения не просто хороша, а очень хороша — достаточно вспомнить, что тибетские буддисты одно время вполне серьезно обсуждали, не является ли Европа Западным Раем Амитабхи-Будды. Да что там тибетцы: я сам, не будучи особенно глупым или патологически завистливым человечком, где-то в глубине души до сих пор не могу понять, на что вообще может (в смысле — имеет моральное право) жаловаться человек, живущий на Западе и имеющий хотя бы среднеамериканский ежемесячный прибыток: если он, имея Это Все, еще чем-то недоволен — значит, он просто кретин, или, того хуже, неблагодарная скотина. В Россию ссылать таких надо. Нет, в Монголию. В Бангладеш, мать вашу…
Тем не менее недовольство существует. Более того, оно имеет вполне реальную причину. Современный человек в современном обществе чувствует себя глубоко униженным. И никакие радости для телес и душонки, никакое приумножение пожитков и животишек не компенсируют этого унижения.
Самое обидное при этом то, что унижение исходит вовсе не от людей — скажем, от злых и несправедливых правителей. О, если бы! С Большим Злым Парнем еще можно как-то пободаться. Но сейчас он бит повсеместно. Современный плебей давно уже обзавелся всеми мыслимыми и немыслимыми правами, так что дело дошло до того, что президент величайшей державы современного мира вынужден опасаться каких-то там разоблачений какой-то там утконосой золушки.[58] Нет, нынешний правитель давно уже стал комической фигурой (примерно как нынешний отец семейства, которого весело и дружно третируют живущие на его деньги женушка и домочадцы). Впрочем, плебс тоже не страшен: скорее уж надо опасаться меньшинств — мелких, противных и невероятно наглых.
Так что унижение не связано с людьми. Унизительны обстоятельства, в которых современный человек находится. Эти обстоятельства объективны, безличны, но главное — с ними «ничего не поделаешь».
Если коротко, человек чувствует себя униженным потому, что лишен даже самомалейшей власти над тремя вещами: над собственной судьбой, над природой и над себе подобными.
Начнем с первого. От человека сейчас ничего не зависит. Все, что он делает, касается только его и важно только для него одного. Так уж устроена цивилизация. Незаменимых нет. Без любого, даже самого крутого профи, в принципе можно обойтись, — и еще неизвестно, станет ли от этого кому-нибудь хуже. Более того, сам профи тоже не уверен в своей незаменимости: вот придумают завтра какую-нибудь простенькую коробочку с проводками, которая делает то же самое, что и он, только в тысячу раз быстрее и лучше… ну, пусть даже медленнее и хуже, но зато ей не надо платить жалованье. И что тогда? То-то. Или еще проще: то, что ты так хорошо делаешь, в какой-то момент элементарно перестает быть нужным. Ну, хотя бы выходит из моды. Не пользуется больше спросом на рынке. И дальше что?
Это обидно? До слез. А кто виноват в этом, чтобы можно было хотя бы проклинать имя обидчика? Да никто. Рынок. Обстоятельства. Фишка так легла. Некого винить, даже себя.
С другой стороны и успех тоже не добавляет самоуважения. Тебе повезло? Ты стал кинозвездой с миллионными гонорарами? Прекрасно, только при чем тут ты? Тебя ж раскрутили. Почему тебя? Может быть, просто потому, что кто-то… ну, скажем, ногу подвернул и нужно было срочно его заменить, а тут случайно подвернулся ты, твоя рожица приглянулась кому-то из продюсеров, и ты в дамках. Опять же: так фишка легла. Современный «успех» настолько зависит от слепой случайности, от «удачи» в худшем смысле слова, что одно это может испортить всякое удовольствие, а самоуважения уж точно не прибавляет. За тебя всё решили «обстоятельства», на сей раз «хорошо решили», но ты как был кукленком в руках каких-то непонятных сил, так им и остался. И, главное, так везде и во всем. Ничего нельзя достичь самому, во всем необходима львиная доля везения. А везение — такая вещь, что ему можно радоваться, но не гордиться. Нечем гордиться. Просто нечем.
Таким же унизительным делом является, как ни странно, наша хваленая техника. Нет-нет, речь не идет о её «бездуховности» и «антигуманности» и тем более о том, что она «природу портит». Ну кого это, если честно, гребет?! Нет, дело тут в другом. Техника может дать очень многое, почти все, одного только она не может — она не дает нам ощущения власти над природой.
Здесь мы подходим к важнейшей теме. На протяжении всей человеческой истории люди исступленно мечтали о Власти над Миром. И прежде всего — над Миром Природы. Прежде всего над Природой, а уж во вторую очередь над себе подобными (иногда кажется, что последнее — всего лишь заменитель первого). А ведь хочется именно этого: ощущать, как тебе повинуются стихии, как небо и земля трепещут и покоряются твоей воле.
А наука и техника… Это, увы, не власть над природой, это всего-навсего систематический обман природы. Мы не можем гордо и величаво приказать стихиям двигаться по нашей воле, мы не можем своей волей вводить и отменять законы мироздания. Нет, мы, как адвокаты-крючкотворы, выискиваем в этих самых законах лазейки, чтобы провернуть какие-то свои делишки. При этом надо выполнять сотни и тысячи разного рода условий, а то ничего не получится, законодательство природы довлеет… результат вроде бы есть, но нет никакого ощущения власти и победы. А техника… Ну сравните сами: вот летит на ковре-самолете волшебник, летит куда хочет, как хочет, — а вот самолет, нашпигованный пассажирами (пасса-жиром, каким-то пассивным жиром…) стоит и не может взлететь, потому как «Владивосток не принимает»… Почему не принимает? Кто запретил? И неважно, что «и вправду нельзя», что там буря. Я её не вижу, я не могу сам испугаться этой бури, повернуть назад — но сам! — а не потому, что какие-то дяди за меня испугались и порешили «самолёты не принимать».