Скрытность и таинственность — внимание, внимание! — обязательны не только для крысы. Работники «Промутиля» отлично знают, что меж костей сидит крыса. Возможно, даже не одна. И что они делают? А ничего. Прикидываются, будто крысы нет. И утилизируют все подряд, исходя из предпосылки, что костная мука — все, а крыса — ничто. При условии, ясное дело, что все будет заботливо и тщательно размолото.
Догадливый читатель, вероятно, уже давно сообразил, из чего состоит невидимая литература. И отнюдь не ошибся. Да-да, невидимая литература это и есть наша любимейшая, единственная, широко понимаемая фантастика.
Тех, кого вышеприведенная классификация нервирует, я хотел бы успокоить. Pax, pax vobiscum [143], дорогие мои, неужто вы не видите, что такая классификация хвалебна для фантастики, прямо-таки комплиментарна? Что она великодушно признает этот жанр литературой, хоть могла бы и не признавать. Что она могла бы причислить фантастику к нелитературе (не-ЛИТЕРАТУРЕ), то есть к разряду произведений, приписываемых к литературе лишь номинально? Разве считают литературой справочник по разведению нутрий или, допустим, скалярий? Справочник любителя коротковолновой связи или богато иллюстрированный компендиум супружеского секса? Нет, не считают. Ибо исходят из того, что справочник по нутриям адресован узкой группе людей, то есть тем, кто увлекается разведением этих симпатичных морковеядных четвероногих грызунов, проводящих свою жизнь в работе челюстями. Только — и исключительно — такой человек приобретет оный справочник, у которого нет никаких шансов попасть на книжную полку человека, интересующегося иными проблемами. Ну хотя бы до- или внебрачным сексом. Однако несмотря на тот факт, что хобби индивидуумов, обожающих заниматься сексом, наголову бьет количество личностей, разводящих нутрий, богато иллюстрированный компендиум секса все равно литературой (ЛИТЕРАТУРОЙ) не считается. А вот фантастика таковой признается, причем независимо от того неопровержимого факта, что читающие ее особы также уступают в количественном отношении тем, кто обожает секс. Фантастика признается литературой, хоть и невидимой. Этакой крысой, утилизируемой вместе с мешком старых мослов.
Тайна сокрыта в одном-единственном слове, понравившемся критикам. Слове ТОЛЬКО.
Проиллюстрируем это примером, процитируем «Ех libris», который в одном из последних номеров обсуждает творчество авторши, осчастливившей читателей описаниями перипетий некой Пульпеции и других достойных дщерей рыжей Ани и Полианны. «Эти книги, — серьезно утверждает «Ех libris», — читают не ТОЛЬКО девочки-подростки, но также и их родители, и — как знать — может даже и вовсе бездетные». Вывод: сие есть литература, хоть и припечатанная четкой и читабельной этикеткой: «милостиво терпимая». Ведь никто не посмеет назвать «Долину Иссы» произведением, которое читают мужчины, женщины, дети и, не исключено, может быть, даже бездетные гермафродиты.
В случае фантастики критиков сомнения не мучают. Это нечто такое, что читают ТОЛЬКО любители и энтузиасты, и кроме них — никто. Вывод: сие есть литература, но невидимая. Quod erat demonstrandum, то бишь, что и требовалось доказать.
А что остается нам, энтузиастам, любителям и фэнам фантастики? Ничего. Мы можем лишь утешаться тем фактом, что среди нас встречаются не только мужчины и женщины, но даже и дети. Более того, меж нами есть недозрелые, зрелые и перезрелые девицы. И еще более того — попадаются люди даже ну совсем бездетные. И хоть это весьма рискованное утверждение, однако ж я склонен предполагать, что если как следует поискать, то среди нас найдутся даже несколько так называемых нутриеводов.
На перевалах Bullshit Mountains
Признаюсь, что хоть я определенно лучше отдыхаю, читая обычную, добросовестную беллетристику, нередко мне доводится заглянуть и в нечто, написанное критиком. Порой я люблю почитать о так называемом методе, то есть взглянуть, что же критик методом считает. И иногда веселюсь, дорогие мои, во сто крат сильнее, нежели читая беллетристику.
При этом убеждаюсь, сколь истинно утверждение, гласящее, что критик это не что иное, как писатель, частично или полностью утративший способность к самостоятельному творчеству. Так, ежели критик смотрит в стену, в небо или на цветущий луг, то в голове у него не возникает ничего, кроме абсолютного вакуума. Однако стоит ему кинуть взгляд на чужой текст, как он моментально ощущает прилив вдохновения и тут же начинает извергать фонтаны красноречия.
Коронным номером критика, надо понимать, является анализ чужого текста на предмет нахождения в нем так называемых bullshit’oв, то есть примеров нарушения канонов, продиктованных если не «законами природы и материального мира», то обычнейшим здравым смыслом.
Недавно я решил перечитать классику. Лем «Фантастика и футурология». Обратившись сразу к местам, много лет назад помеченным закладками из засушенных анютиных глазок, я хихикал, видя, как Гроссмейстер измывается над Джеком Вэнсом, который в романе «The Blue World» («Синий мир») пытался убедить читателей, что из водорослей можно изготовить аккумуляторы, а из морских губок — генераторы. Хоть я разбираюсь в аккумуляторах еще хуже, чем в водорослях, я готов согласиться с Гроссмейстером: Вэнс совершил грубый ляпсус. Фантазия понесла его, как перепуганная лошадь, и занесла на перевалы Bullshit Mountains [144].
Но чуточку дальше Гроссмейстер насмехается над Филипом Хосе Фармером и его «The Lovers» («Любовниками»), Для тех, кто не помнит: Фармер описывает в «Любовниках» инопланетное существо Lalithe (Лалиту), весьма склонную к занятиям любовью с землянином, неким Хелом Ярроу (Hal Yarrow). У Лалиты, понимаете ли, такое свойство: она зачинает (то бишь беременеет) исключительно в том случае, если в момент оргазма смотрит партнеру в глаза. Ха-ха, ехидничает Гроссмейстер, вот уж это bullshit так bullshit, всем bullshit’aм bullshit. Ведь есть не меньше двух десятков причин, исключающих нечто подобное, то есть таких, из-за которых что-либо такое научно и физически невыполнимо. Ну, хотя бы учитывая тот простой факт, что подобный механизм зачатия, отработанный эволюционным путем, должен был бы учитывать протогоминидное сексуальное поведение (то есть позы), а именно — доисторический прием совокупления сзади, научно именуемый «а posteriori». Лалита, ехидничает Гроссмейстер, желая смотреть партнеру в глаза, должна была бы использовать зеркало заднего обзора. Уахахахаха!!!
Подобная школа выискивания bullshit’oв, именуемая «научно-анекдотической», снискала себе массу современных последователей. Однако надобно вспомнить и еще об одной школе, столь же классической, сколь и популярной — о школе «научно-неанекдотической». Отцом таковой я счел бы некоего Виталия Севастьянова, автора предисловия к альманаху «Фантастика-79» («Молодая гвардия», М.: 1979). Названный товарищ Севастьянов сурово осуждает молодых советских фантастов за создание нелогичных, ненаучных глупостей, в особенности же за то, что они помещают действие своих произведений на Западе. Мало того — пишут о сотрудничестве советских и АМЕРИКАНСКИХ ученых и космонавтов. Те, кто, описывая будущее, утверждает, что в нем еще будут существовать какие-то там Соединенные Штаты, восклицает Севастьянов, тоже грешат против логики, науки и здравого смысла, поскольку ведь, не успеем мы оглянуться, как в Штатах восторжествует коммунизм [145]. И это столь же очевидно, как и то — добавлю от себя, — что из водорослей и губок невозможно создать электростанцию.
145
Автор эссе не совсем точно цитирует слова Виталия Севастьянова, помещенные в предисловии к альманаху «Фантастика-79». В приведенном высказывании Героя Советского Союза нет слов о «сотрудничестве советских и АМЕРИКАНСКИХ (выделено автором. —
Хотя широко известно, что «светлое коммунистическое будущее» в советской фантастической литературе почти всегда присутствует.
Высказывание же В. Севастьянова оканчивается словами: «существование самого несправедливого общественного устройства на Земле как бы проецировалось чуть ли не на тысячелетия вперед». —