Я люблю «Экскалибур». Потому что люблю хорошую фэнтези.
Я люблю СТРАДАНИЕ...
Хоть в своей энциклопедии Николс в 1983 году предсказывал необратимый конец кинофэнтези, тем не менее нашелся режиссер, который вновь взялся за фантастический антураж. Это был Джон Доннер. Доннер не искал материал среди лавины литературных фэнтези, не опирался на имя какого-либо одного литературного корифея. Оригинальный сценарий Эдварда Хмары очень прост и несложен. Двое любовников, разделенных зловещим наговором, борются со злой судьбой. Если это фэнтези, то она наименее канонична и наименее типична — не толкиновская и не говардовская. Нет Never-Never Land’a, а есть средневековая Европа, может, Пьемонт, может, Прованс, разговоры идут о крестовых походах, о папстве. Но это фэнтези — ибо есть магия. Злая, черная магия. Епископ из Аквилона, опьяненный порочной страстью к Изабель, не будучи в состоянии перенести ее презрения и любви к благородному рыцарю де Наварру, призывает на помощь сатану и Темные Силы, накладывает на любовников мстительное заклятие, и с этой минуты с восхода до заката солнца Наварр будет человеком, а ночью станет превращаться в черного волка. Возлюбленная же его Изабель при свете дня будет соколом, а человеком — ночью. Любовники все время вместе — но они разделены. Наварр, разъезжая по стране днем на прекрасном вороном жеребце, держит на перчатке сокола — Леди Соколицу, Ladyhawke. А после захода солнца Изабель ласкает шерсть лежащего у ее ног волка...
Я люблю «Ladyhawke». Потому что это прекрасная фэнтези. Это песнь о торжествующей, всепобеждающей любви, о надежде — а значит, о том, без чего хорошая фэнтези существовать не может. Это фильм о страдании. Это фильм глаз и взглядов. Потому что в краткие, мгновенные — и изумительно снятые — моменты на грани дня и ночи, когда солнце касается горизонта, когда весь мир разгорается светом или погружается во мрак, Изабель и Наварр становятся самими собою и смотрят друг на друга. В эти секунды их глаза кричат о любви и страдании. Доннер показал необыкновенное понимание проблемы, он ввел в фильм нужные глаза. Влекущие, пленительные глаза чудесной, тонкой, как лепесток цветка Мишель Пфайффер, прекраснейшие глаза Голливуда. И гипнотические, выразительные, волнующие серые глаза Рутгера Хауэра. Глаза Мишель и Рутгера сделали этот фильм. Эти глаза я порой жажду увидеть ночью, и тогда в сотый раз смотрю «Ladyhawke».
Оптимистично
«Уиллоу» Рона Говарда и Джорджа Лукаса — это симпатичная толкиновская фэнтези. Симпатичная и оптимистичная, основанная на всех канонах и требованиях жанра, до краев заполненная фантастическим антуражем. Легонькая и неусложненная, но в совершенстве сконструированная. Это радостное и полное поэтики повествование, свойственное фэнтези. Перед нами дети предназначения, лучик надежды в мире, полном зла, и здесь же олицетворяющая это Зло жестокая королева, которая стремится упомянутых детей уничтожить, насылая на них чудовищных оборотней, страшенных всадников с жуткой внешностью. И вот симпатичный хоббитик Уиллоу отправляется в поход, в этакий очень типичный для канонов фэнтези поиск (quest), чтобы защитить Добро от Зла... Что ему, вполне естественно, в финале удается.
И Говарда, и Лукаса осуждали за идею взять на роли «хоббитиков» настоящих карликов, у некоторых это вызывало смущение. Мне это нисколько не мешает, а поддерживает «фантастическую аутентичность» показанного в фильме Never-Never Land’a больше, чем специальные эффекты, которых в «Уиллоу» (Лукасовская Industrial Light and Magic!) — истинная пропасть. А Уорвик Дэвис в роли Уиллоу — карлика с большим сердцем и короткими ножками — абсолютно очарователен и заставляет поверить в толкиновскую идею повествования: в борьбе против Зла, когда отказывают сила, металл и насилие, тогда торжествуют — пусть даже скрывающиеся за невзрачной внешностью — выносливость, вера, честь... и именно это большое сердце.
Я люблю «Уиллоу». За оптимизм. За радость. За магию и красоту мира. За, как пишет Колодыньский, «достойный ритм и прелесть старой, эпической саги». Но, уже закончив смотреть... думаю о том, что бы сделал с этим повествованием я. Что сделал бы со злой королевой, как усложнил бы жизнь Вэлу Килмеру и Джоан Уэлли.
Ну что ж, видать, слишком мало во мне оптимизма.
Будущее
Зрелищность фэнтези всегда привлекала режиссеров, а растущая популярность и рыночные успехи книг этого жанра пробуждали продюсеров. Однако было время, когда казалось, что фильмы фэнтези куют все подряд, что никакая супербюджетная суперпродукция не в состоянии обеспечить получения предполагаемого дохода, а порой даже не покрывает и расходов. Практически ни один фильм фэнтези, включая и вышеназванные, не оправдал финансовых надежд их продюссеров. И страх перед неизбежным финансовым крахом погубил этот киножанр, поскольку, во-первых, привел к потере оригинальности и свежести — каждый продюсер стремился (впрочем, с мизерным результатом) — копировать схемы, которые «когда-то, кому-то» неплохо продали («Конан-Разрушитель» и «Рыжая Соня» Флейшнера). Во-вторых, породил тенденцию к «низкобюджетной» кинематографии — результатом стала смешная, жалкая и одновременно ужасающая халтура (воздержусь от примеров, но имя им легион). В-третьих, отохотил киношников от имеющих рыночный успех литературных оригиналов, которые оказалось невозможным перевести на язык кино («Властелин Колец» или по мотивам Андрэ Нортон «Повелитель зверей» Дона Коскарелли).
Наконец, в-четвертых, вызвал у киношников — совершенно справедливо — потерю веры в то, что нагромождение специальных эффектов будет в состоянии заслонить суть сценария («Темный кристалл» Хэнсона, «Легенда» Ридли Скотта). Так что в 1981-1986 годах, грубо говоря, фэнтези (каноническая, не говоря о «пограничной») как ворвалась на экраны кинотеатров, так и немедленно сошла с них. Это не означает, что после нее ничего не осталось — кроме вышеописанных и (очень субъективно) оцененных. Вполне достоин быть упомянутым «Убить дракона» Мэтью Роббинса («три с половиной звездочки» у Николса), «Крулль» Питера Йитса или «Бесконечная история» Вольфганга Петерсена.
Так каково же будущее жанра в кино? Я ставлю этот вопрос не без ехидства, поскольку понятия не имею, каково оно. Однако похоже на то, что фильму фэнтези еще некоторое время придется подождать своего «Bladerunner»’а [174]. Я хотел бы, чтобы такой фильм появился. А чего хотел бы еще? «Трилогию» Толкина, сделанную Спилбергом и Лукасом, с Уорвиком Девисом в роли Сэма Скромби. «Туманы Авалона», снятые Ридли Скоттом. «Фафхрда и Серого Мышелова» по Фрицу Лейберу, в котором сыграют Шварценеггер, Майкл Бин, Ким Бесинджер и Зандаль Бергман, а режиссером будет Милиус. И хотел бы «Русалочку» Андерсена (сделанную так, как «Крюк») с Мишель Пфайффер (или Джулией Робертс) в главной роли.
А помечтать можно?
Не запрещено никому.
Ну, так скажу вам, о чем я мечтаю еще: о Кевине Костнере в роли ведьмака Геральта. В том самом костюме, что в «Робин Гуде». Не забыв его убийственного шарфика...
Сапковский представляет Сапковского
Анджей Сапковский, АС польской фэнтези, явился на свет под знаком Близнецов чертовски давно тому назад. Во всех занятиях, действиях и профессиях, которыми он занимался в жизни, он всегда оказывался enfant terrible. К сожалению, к фантастике он обратился очень поздно, чтобы у любителей этого жанра, так называемых фэнов, слыть кем-то иным, нежели дряхлым стариком. Впрочем, Сапковского не волнует мнение так называемого фэндома, ибо вышеупомянутый фэндом он считает чем-то вроде почитателей Скрипящих Скрипунов и Болтливых Болтунов, то есть группировкой, которая с точки зрения значимости для страны и народа далеко отстает от Союза Заводчиков Мелких и Пернатых Животных.