Я откинула тетрадь, едва увидев преподавателя по философии и свою мать вместе: она что-то объясняла мужчине, тот кивал и смотрел куда-то в одну точку, угадывая при этом, куда нужно идти и как быстро. Всегда поражалась таким людям. Ему бы и правда стоило военным быть, а не учить студентов уму-разуму. Предположительно, мать договаривалась с Юрием Анатольевичем, чтоб тот отпустил меня с четвёртой пары на 15 минут раньше (первой и последней парой являлась именно философия). Съёжившись под строгим взглядом матери, я слезла с подоконника и поплелась в аудиторию, время подходило к началу занятий.
Скучные и достаточно монотонные рассказы преподавателя о Платоне и его учениях вернули меня с небес на землю. Нет, утро определённо было кошмарное, и его уже ничего не могло спасти. Я, сидя одна в первом ряду, с разочарованием начала рисовать на полях тетради гитару, абсолютно не боясь наказания, как вдруг на парту рядом с рукой приземлилась скомканная маленькая бумажка. Оглянувшись и пробежав глазами по аудитории, поймала пристальный взгляд Славки.
«Ты сегодня занята? Может, в кафешку забуримся?»
Достала из кармана телефон и набрала ответное сообщение парню, побоявшись отвечать его доисторическим методом с помощью записки, ведь с философом шутки плохи.
«Я ангажирована на сегодняшний вечер. Если только часов в 6, не раньше.»
Парень прислал подмигивающий смайлик, обозначил место встречи и сделал вид, будто внимательно слушал лекцию, так как Юрий Анатольевич заметно повысил голос, едва завидев в руках Павлова мобильный. Также преподаватель решил, что именно я нарушила общую рабочую атмосферу и отвлекла остальных от учебного процесса. Хвала богам, к ректору не отправил.
Алгебра вымотала все мои нервы, высосала душу и поджарила тело на костре расправы… Меня вызвали к доске именно в тот момент, когда я слушала очень хорошую песню — это раз. Настроение было настолько паршивым, что, если бы у меня был дробовик в руках, то я перестреляла бы всех и каждого — это два. Пара была сдвоенной, что только наводило ужас и прибавляло головной боли — это три. Альбина, наша звезда местного масштаба, шепталась со своими ручными гадюками и смотрела на меня — это четыре. Все факты вместе сильно бесили и делали Соколову Алису совершенно неуправляемым человеком. Решив парочку простых примеров, я собралась бежать, но вдруг к доске вызвалась Альбина. В общем и целом, мы стояли до конца пары и решали до потери пульса. Точнее, до того момента, пока знания моей одногруппницы не кончились.
Едва просидела на философии до четырёх, с нетерпением ожидая «зелёный свет» от философа. Юрий Анатольевич, чётко сверившись с наручными часами, сказал, чтоб я отправлялась к матери на важный разговор. Половина группы начала возражать и кричать, что «Соколова опять смывается пораньше с занятий», за что наш философ всем говорившим дал кучу домашнего задания. Счастливая я отправилась к ректору, насвистывая непонятно что под нос.
Кабинет моей маман удачно расположился на первом этаже, в конце коридора. При этом рядом с ним находилось большое окно, которое можно было открыть в любой момент, и это сделал бы любой первоклашка и дохляк. Именно там, прислонившись своей пятой точкой к краю подоконника, устроился мой вчерашний знакомый в солнцезащитных очках и модной кожаной куртке.
«Вот же блин! Мне тоже нужно было теплее одеться, не май месяц на дворе,» — с досадой подумала, окинув завистливым взглядом его «косуху».
— Салют, модник, — крикнула, подходя к парню и рассматривая того с ног до головы. Он же не подавал никаких признаков жизни, только чуть шевельнул руками, сложенными на груди. Закрытая поза… Не зря нам психологию ставили. — Солнышка-то на улице нет, а ты всё в очках. Может, снимешь? — да, я хотела посмотреть в его глаза, Которые на все сто процентов были безумно красивыми. Парень в ответ поджал губы и молчал. — Эй, Тутанхамон, так и будешь молчать?
Тишина. Абсолютно ничего. Не пошевелил даже бровью. «Чертов кремень, и откуда только такие берутся?» Придумав душещипательную речь, я собралась выплеснуть всю негативную энергию на этого идиота, как сзади раздался голос вчерашнего знакомого мужика в костюме.
— Алиса, ты ведь уже опаздываешь! Идём быстрее, время не резиновое.