В палату к Макарову никого не пускали, и для этого стоило лишь позвонить в больницу и узнать. Медсестра сказала, что его состояние стабилизировалось, все опасности позади. После её слов стало легче, будто с плеч огромный тяжелый груз килограмм в двадцать сняли.
За последние два дня каждую ночь неизвестный приносил цветы. Бесшумно, словно матёрый ниндзя, проникал в квартиру, наливал воду в банку из-под огурцов и ставил на кухонный стол, а между бутонами вставлял записочку-открытку с вполне ожидаемым текстом. Сначала я хотела проверить, когда этот самый нарушитель спокойствия появляется тут, да причём так тихо, что лёгкое почти неслышимое дуновение ветерка обзавидуется, но план провалился. Около трёх ночи усталость и одиночество взяли своё, я уснула. А вот нахальный домушник явно выжидал момента. Оставалось несколько вопросов: как он узнал, когда все обитатели квартиры уснут; как Артём мог доверить такую миссию незнакомому человеку; что это за человек вообще? Определённо, сам Макаров не смог бы провернуть нечто подобное, будь он хоть трижды здоров, ведь в тот вечер, когда мне приспичило дождаться человека, делающего сюрпризы, ради эксперимента я поставила кастрюли в проходе, ведущем на кухню. На утро все они лежали в шкафах, а на столе новая охапка роз. Артём мимо ловушку точно бы не прошмыгнул. И смешно, и страшно.
К счастью, внезапно нахлынувшая на меня апатия не давала думать о различного рода неприятностях, о которых каждый день размышляла прежняя Алиса. Например, что в квартиру по ночам ходит парень, а мало ли что могло взбрести в голову домушнику. И вообще, вдруг Артём нанял какого-нибудь непроверенного человека, наркомана или психопата. Но тем не менее мне было всё равно. Мир вокруг стал чёрно-белым и таким тусклым, что выть хотелось. Неужели Макарову удалось меня настолько сильно привязать к себе, своему обществу и глупым редким шуточкам?
Наверное, я бы и лежала так сутками, если только не занятия, которые приходилось посещать каждый божий день, хотя никакого желания это делать не оставалось. Стас и Светка в мой день рождения пришли на учёбу в костюме и платье, при этом парочка пыталась меня приободрить и развеселить, постоянно повторяя: «Ну, улыбнись же, маленькая бука!». Иногда им даже удавалось выдавить из меня улыбку, но лишь пару раз, и то когда Железнова чуть не вписалась в уборщицу, а потом практически сразу в гардеробщицу. Даже Морозов захохотал, видя ошарашенные лица своей суженой и работницы нашего корпуса.
— Ой, хватит тебе, — огрызнулась слегка обиженная Светка и сложила руки на груди. Перемена подходила к концу, мне уже нужно было идти в кабинет. — В общем, Алиса, с Днём Рождения! Мы вечером придём с подарком, поэтому жди!
Парочка убежала в соседний кабинет, откуда уже через полминуты ловко вынырнул Стас и скрылся среди множества других студентов. Я побрела к аудитории, ведь занятие вот-вот должно было начаться. Английский не будет ждать, как и Елена Валерьевна. Около двери стоял Славка с перекошенным от злости и раздражения лицом, уставившись на меня и не отводя взгляд. Парень сегодня был сам не свой: специально несколько раз проходил мимо меня и толкал, якобы «случайно», а сам скалился и ехидно улыбался; когда Гарик начал приставать к Альбине с расспросами о том, силиконовые у неё имплантаты в груди или нет, он вдруг оскалился и сказал, что «Соколова вообще со звездой спала ради денег — и ничего»4; на одной из пар вообще подсказал преподавателю, что некоторые личности занимаются посторонними делами как раз в тот момент, когда я искала новости по братьям Макаровым.
— Осторожнее, — рявкнул Слава, когда я пыталась пройти в кабинет, а он вдруг в последний момент решил сделать то же самое, поэтому ринулся в проём и сильно толкнул, я даже ударилась плечом в косяк и наверняка заработала себе синяк.
— Это ты осторожнее, — вскочил из-за стола Гарик, подбежал к нам, оттолкнул своей ручищей Борова и глянул на него исподлобья, недобро сверкая глазами. — Отстань от Алисы, пока не схлопотал.
В аудитории стояла небывалая тишина, даже на контрольных и проверочных у самых строгих преподавателей такого не случалось, а тут совсем ни звука. Абсолютно. Пятнадцать пар любопытных глаз уставились на нас с нескрываемым любопытством. Никто не решался говорить что-либо. Славка, скинув руку Гарика со плеча, деловито прошёл к своему месту, сел принялся изучать содержимое раскрытой тетради. Ладе Альбина раскрыла рот от удивления и попутно точила ноготки.