Пой мне песню, дорогое бессознательное, я тебя внимательно слушаю.
Пещера волшебника. Сон
И был мне сон.
Когда он спустился прямиком на мою макушку в те далекие и беззаботные доилюхинские времена, я села в кровати, широко распахнув глаза от изумления: мне приснился рассказ, законченное художественное произведение с топорно обозначенным персонажным рядом, неяркой сюжетной канвой и многозначительным финалом. С названием. Как и в любом сне, ощущения в нем были мощными, плавными, тягучими, а логические связи – полустертыми. Внешность главного героя повторяла характерные черты актера популярного сериала про врачей. Что я дословно выловила из магического котла онейрического пространства, так это название «Пещера волшебника», да ещё фразу одного из персонажей: «Тоже мне, Просперо нашелся…». (Самое интересное заключалось в том, что шекспировскую «Бурю» я никогда толком не читала.) Остальные визуальные и умозрительные образы для меня не вербализировались – тогда.
А вот сейчас будет очередное нападение художественной действительности. Терпите или наслаждайтесь – кому что ближе.
Они шли гуськом, след в след друг за другом, стараясь не запнуться о короткие железные шпалины и не теряя из вида маячивший впереди белобрысый коротко стриженый затылок. Вокруг возвышались шлакоблочные стены, валялись доски и непонятного назначения штуковины, в целом пейзаж промышленной зоны глаз не радовал.
Семеро шли, думая о восьмом. Марусино сердце замирало и мельтешило в предчувствии какого-то колоссального откровения. В начале маленькой колонны пробирающихся сквозь серость и хлам отсвечивали на полуденном солнце волосы Быкова, и это белесое пятно властно тянуло к себе взгляд Маши. Ей был виден затылок, а в глазах стояло лицо – неопределимое и переменчивое, как коричневая вода у мостика, засыпанная осенним мусором с ив. Прищуренные глаза Быкова, они то отливали тусклым металлом, то кололи рыбьим холодом. При ближайшем рассмотрении в радужках обнаруживались ржавые каре-зеленые крапины, в каком-то романе, то ли любовно-авантюрном, то ли историческом, о таких сказано: червивое яблоко. Только где, где это было? Ах да, вот же оно: «Анжелика», мерзавец граф де Вард. Неприятные глаза. Но зрачок затягивал, как бездна, а из бездны гляделась в нее тайна, сладкая и пугающая одновременно. Никакого полового влечения, но не думать невозможно.
Тем временем проторивание тропы по индустриальному бездорожью закончилось: компания подошла к обшарпанной двери в серой стене. Быков чуть повернул голову, чтобы следовавшие за ним смогли увидеть один блеснувший глаз и скривившийся угол рта, и вполголоса бросил (если можно бросить, говоря сквозь зубы):
– Добро пожаловать в мое убежище.
А потом, помолчав, добавил:
– «Шумом полна обитель, но вечно молчит обитатель…»
Парни и девушки немного нервно, но дружно хмыкнули. Они пришли поглазеть на причудника, Маруся клялась и божилась, что знакома с настоящим уникумом, и вот он, этот Волшебник, а волшебств покуда никаких не наблюдается. Из необыкновенного только пафос и позерство.
Быков распахнул дверь и зашел первым, даже не пытаясь изображать радушного хозяина, расшаркивающегося перед гостями. Из коридора, темным провалом открывшегося перед группой, пахнуло влагой, но не плесенью непроветриваемого заброшенного помещения, а просто водой – близостью грота. Постепенно острота свежего запаха угасла, затем и совсем сошла на нет, остались лишь пыль, известка, кирпичная крошка – сопутствующая аура строительного тлена.
Коридоры сменяли друг друга. Шли не молча, но переговаривались между собой очень тихо: боялись нарваться на холодный, высокомерный озырк Волшебника. По крайней мере Маше во всем легчайшем шепоте удалось определить одну только фразу Владика, сказанную с приглушенным раздражением:
– Тоже мне, Просперо нашелся…
За очередной дверной аркой вдруг открылось грандиозное серое помещение. Под высокими потолками тянулся анфиладой ряд окон, сквозь которые сочился розоватый свет. В центре зала располагался бассейн, впечатляюще объемный и пустой, один из мальчиков подошел к его краю и плюнул внутрь: на дне валялись куски извести и черно-белые комья старых газет. Вслед за Быковым, один за одним, вся компания ступила на длинную сторону прямоугольника. И когда первая точка из восьми достигла середины пути, воздух беззвучно завибрировал. Маруся шла замыкающей и увидела, как шагавший впереди Быков стал медленно поднимать левую руку.