Вода запузырилась по стенкам высохшего бассейна и начала понемногу скапливаться внизу, скорость ее пребывания все росла, а потом резко зашумела, и в воздухе огромного промышленного цеха повеяло грозовой влагой. Шедший впереди рванул руку вверх, и массив воды бесформенной глыбой плавно взмыл к потолку и, клокоча и переливаясь, завис в воздухе. Капли воды застыли на ресницах, мешая видеть, но никто не догадался их отереть. На долю секунды замерло всё – время, вода, сердце. А потом с гулким грохотом вода вернулась в бассейн и стала с тихим шипением всасываться в стенки. И, наконец, совсем пропала – только комья газет и известка, сухие и пыльные, валялись на дне, как полминуты назад.
Тук, тук, тук, тук… Кровь застучала в ушах, пол слегка покачнулся, поехал в сторону, и Марусе показалась, что сейчас она упадет туда, вниз, рядом с газетами. Пришлось ущипнуть себя за внутреннюю часть ладони.
Кто-то из парней тихонько втянул в себя воздух, и опять же Владик, он почему-то оказался из всех самым громким, несколько истерично выкрикнул:
– Это что такое было, что за копперфильдщина?
Быков равнодушно взглянул на него, отвернулся и проговорил:
– Идти осталось недолго.
И двинулся в новую дверь. Винтовая лестница за нею уходила вниз, и человек, ведущий юношей и девушек по тоскливому серому лабиринту, спускаясь первым немного поодаль, как будто становился все ниже ростом. И тут у Маши, которая шла за ним, случилась галлюцинация. Сначала пропал затылок, за ним и все тело Быкова резко исчезло из вида, а потом появилось на следующем пролете. Он как будто стек вниз по лестнице, словно грязная вода или тень.
Маруся стремительно обернулась к шедшим вслед удостовериться, что не она одна видела этот оптический эффект. Но ребята были заняты перешептываниями и, судя по всему, ничего не заметили. Спуск продолжался, а потом все вышли в плохо освещенный коридор.
Завернув за угол, Быков застыл у дверного проема и стал копаться в кармане, будто нащупывая ключ. Семь пар глаз внимательно разглядывали дверь, за которой скрывалось убежище странного человека. Дверь отличалась от всего, что они видели в здании, как стрекоза от мошки – она была выкрашена в кирпично-красные и темно-бирюзовые цвета и инкрустирована бронзовой рейкой. Крышка от шкатулочки, а не дверь. Волшебник достал старинный резной ключ и собрался было всунуть его в скважину, как что-то произошло. Маруся, стоявшая сзади Быкова, увидела, как напряглась его спина, а потом, сделав два шага вбок, бросила взгляд на смазанный полутьмой быковский профиль. На лице хозяина ключа застыло отсутствующее выражение – он смотрел в себя, как будто кто-то неожиданно позвал его по имени.
– Я сейчас, – сказал Быков, развернулся и стал удаляться в дальний конец коридора.
Маша посмотрела на своих оторопевших согруппников, слов просто не было. Потом слова появились. Несносный паршивец, вел по черти каким сломай ноги буеракам, привел хрен знает куда! Оставил в темноте! Что она теперь должна им всем сказать?! Да как он смеет так с ними поступать! С ней поступать!
Народ начал потихоньку отходить от шока и нелепости ситуации, некоторые вытащили смартфоны.
– Не ловит, – с общим разочарованием выдохнули в один голос Арина, Катя и мальчик, чьего имени Маша не запомнила. Она потопталась на месте, а потом решилась.
– Ждите, я попробую догнать этого текучего гада, – сказала она и, пока никто не сообразил ее остановить, зашагала в темноту.
За ближайшим поворотом стало понятно, что уйти он мог только в одну сторону – по разрушенной лестнице, ведущей наверх. Маруся время от времени чертыхалась, запинаясь то о торчащие разломанные кирпичи, то о камни, затем начали попадаться даже толстые корни, невесть откуда взявшиеся здесь. Потом в ступенях появились зияющие дыры, сквозь которые виделся черно-зелено-коричневый фон, видимо земля, над головой замелькало кусками небо, а через пару-тройку минут лестница и вовсе превратилась в хлипкие доски, наваленные на камни. Пришлось спуститься на четвереньки и ползти. Стало трудно и страшно, лоб покрылся испариной, руки затряслись. Казалось, еще чуть-чуть – и путь станет намного опаснее, и тогда всё – и доски, и камни, и она сама – полетит к едреням. Но тут, слава Богу, Марусино восхождение закончилось, и удалось, наконец, выпрямиться и отряхнуть руки.
Она обнаружила себя стоящей на полуоткрытой каменной площадке, стены которой были источены временем, испещрены отверстиями, а через проемы, напомнившие ей старинные развороченные взрывом бойницы, открылась дальняя панорама. Маруся выглянула наружу сквозь одно из окошек и поняла с облегчением: всё, догнала. Быков был там, снаружи.