Ради кого же мысли в моей голове, ритмично отсчитывавшие шаг во время ежедневных оздоровительных прогулок, все-таки получили словесное воплощение? Для кого? Для многочисленных друзей и приятелей: и тех, кто уже в курсе, и других, до которых однажды дойдет весть об осложнении в моей жизни? Пусть уж сразу получат всю информацию о моих делах из первых рук. А что? Быстро, емко и достоверно.
Неужели все-таки – эта мысль заставляет мое нутро похолодеть – ради мамы?
Или ради меня самой? Да пусть все эти тысячи написанных историй утрутся журнальной бумагой, на которой они были напечатаны, да хоть цифровым экраном! В самом деле, не психотерапевтическую группу же мне посещать, чтобы выразить свои чувства.
Когда я вернулась домой, выписавшись из палаты (она теперь навсегда в моем сердце) номер шесть, то первым делом закачала в электронную книгу «Таинственный остров» Жюля Верна. Это было простое, ничем, казалось бы, не подкрепленное желание. И лишь начав читать, я поняла, какое сообщение подсунуло мне мое подсознание. Если помните, герои верновской робинзонады в силу обстоятельств попадают на необитаемый остров и, вместо того чтобы предаваться отчаянию, начинают бешено его обустраивать, используя все свои знания о достижениях современной цивилизации. Эта книга говорила со мной о времени больших перемен. О том, что отчаяние – слишком большая роскошь для людей, отрезанных океаном от нормальной жизни. О ценности каждого человека, оказавшегося с тобой на твоем метафорическом острове. О том, что, если в ожидании возвращения в число веселого и почти что здорового большинства начать бить лапками и строить Гранитные дворцы, остров окажется не таким уж и таинственным, а вполне себе обжитым и приятным.
Правильное вхождение в болезнь – это глубоко личная история. Маленький акробатический трюк, позволяющий так открыть пугающую дверь, чтобы не ослепнуть от перспектив и не застыть в оторопи, а включиться в поток и плыть в нужном, единственно верном направлении.
Иного удачного выбора эта трудная, увлекательная, ставящая в тупик и вдохновляющая, подлая, подлая, но оттого не менее прекрасная жизнь не предоставляет.
Часть вторая
Великая иллюзия
Вход и выход
Вот представьте: иду я, задумчивая такая – сил нет, по городским улицам во время своей ежедневной двухчасовой прогулки. (При проведении химиотерапии положено усиленно кровь гонять, к сведению искренне интересующихся и всех прочих.) Шагаю, думы различные думаю и непроизвольно начинаю грезить о писательской всероссийской славе, как минимум среди онкологически озадаченного люда. И здесь голос разума, изувер и оппонент внутреннего филолога, принимается ехидно так, громогласно блажить: стоп-стоп-стоп, эвона куда махнула, а ну-ка тпрру! И издевательски ржёт, зараза.
Но мысль уже просто не поддается дрессировке, и главным клыкастым артистом в этом взбесившемся зоопарке идей выступает вполне логичное измышление. Раз уж я осмелилась взяться за публичный душевный бурлеск и собрать его в записки (Михаил Леонтьевич Гаспаров смотрит из-под потолка, таинственно посверкивая глазом и снисходительно улыбаясь своей мудрой улыбкой), что целесообразно было бы сделать? Я полагаю, достойно завершить историю, дополнив главу «Вход в болезнь» хронологией выхода – уже окончательного, отслеженного с мужественным стоицизмом. В подобном печальном исходе, сводящем к нулю коммерческую ценность изданий на тему «Моя триумфальная победа над раком!», была бы гармония закругленности. Но, полагаю, не видать мне всероссийской славы, как нашему коту – потомства.
У Рыжика есть второе, тщательно скрываемое от детей, прозвище – Сфинктер. Наш солнечный игрун и милашка кот, даже сам не зная о том, таит в себе ужас негарантированного действия. Пушистую красу Рыжик получил от плебейки мамы, но дети его вполне могут унаследовать чистокровную внешность титулованного папаши-сфинкса. Так что, рассудите здраво: ну какое Рыжику потомство?! Не-е-ет, не быть Рыжику отцом шумного, но лысого семейства. Вот и мне не судьба написать нетленное творение под названием «Вход и выход».
А ещё я заметила, что расхожая фраза «Выход всегда там, где вход» справедлива далеко не во всех ситуациях. Человек, рождаясь, трудится в потугах в паре с матерью, а умирает один или наедине с Богом: уж кому как больше нравится.