И в поле неподалёку уже шуршала громадная колючая подмога, по которой я успел соскучиться. Видимо, это бард перестраховался.
Кутень радостно передал мне мысленное: «Бам-бам-бам!» Да слышу я, слышу.
— Ты, десятник Алек, главное, здесь позицию держи. А я, Малуш, твоих вытащу, — с этими словами я шагнул в траву.
Глава 26
Я и не думал, что так соскучился по наглой морде медоежа. Оседлав Бам-бама, я в считанные секунды доехал до самого конца горящего каравана. Кстати, по пути мы откусили головы ещё паре удачливых лучевийцев, которые намеревались обойти нас с другой стороны поля.
Я не хотел светить медоежа лишний раз, поэтому, не вылезая из высокой травы, там же и спешился. Затем Бам-баму была отдана команда на пару с Кутенем заниматься тем, что лучше всего получалось у этих животных — кромсать врагов, стараясь не попадаться на глаза царским магам и воинам.
Ну, ещё пришлось намекнуть медоежу, что трогать дежурившую далеко позади на дороге такую стеснительную дружину кнеза не стоит. Пока не стоит…
— Привет там Луке, когда увидишь, — махнул я медоежу напоследок.
Вооружившись посохом, я разбежался в сторону уцелевшей кареты, раздвигая высокое разнотравье, словно корабль морские волны.
Бывалые воины особо не ожидали атаки с этой стороны, поэтому выставили всего одного щитоносца. Оставшиеся свидетели покинули карету, истыканную тлеющими стрелами, и пытались спрятаться под её днищем. Тут же, у колёс, за спинами воинов пригибались маги, запускающие вслепую огненные и воздушные вихри.
Магам приходилось прятаться за дружинниками и их щитами, потому что магическая защита сразу же оказалась пробита — на это намекало множество трупов, буквально истыканных стрелами. И перебежать под укрытие других телег им не давали, потому что лучники здорово пристреляли этот угол.
Воины закрывали собой просвет под каретой, стараясь сохранить жизни прячущимся там свидетелям. Осталось не так уж много народу, слишком многих забрала пернатая смерть…
Я навскидку насчитал всего троих работников таверны, жмущихся под каретой. Пятеро дружинников, некоторые уже легко раненные, и трое магов героически отдавали свои жизни, пытаясь их защитить.
Щитоносец заранее заметил моё появление, да я особо и не скрывался. Подняв большой щит и выставив топор, он смело шагнул мне навстречу.
— Свои! — крикнул я, просто уперев конец посоха в его щит.
Тот отмахнулся топором, пытаясь перерубить жердь, но мышцы в предплечье бросса были крепче стальных струн — одно движение рукой, и длинный толстый посох просто исчез с линии атаки, чтобы тут же опять упереться концом в щит. Невероятно быстрое движение для тяжёлой жерди, которая аж заскрипела от такой скорости.
Со стороны получилось, будто дружинник махнул топором по палке, но тот прошёл едва ли не сквозь неё.
— Да что за… — выругался тот, и махнул снова, пытаясь перерубить посох. И с тем же результатом.
Мои губы тронула улыбка. Как же я силён!
Воин слишком увлёкся этой игрой, пытаясь высмотреть, куда же исчезает волшебный посох. поэтому при следующем его замахе я мгновенно оказался рядом, и просто забрал топор.
— Сожги тебя Яриус!
— Свои же, говорю, — сказал я, прижимая его собственным щитом к карете.
Повозка качнулась, и тут же мне пришлось отскакивать — сбоку мелькнуло лезвие. Ещё один из дружинников заметил, что с этой стороны прорвались, и ринулся на помощь соратнику.
— Смердящий свет! — я едва смог увернуться от атаки.
Лезвие меча скользнуло по топору, уходя туда, куда мне нужно, и спустя мгновение я перехватил вооружённую руку. Освободившийся щитоносец явно захотел протаранить меня щитом, и этим лишь помог мне.
Уперевшись плечом в щит, я рывком втянул за него второго дружинника и, легко переборов усилие щитоносца, прижал к карете уже двоих.
— Долго будем пыжиться, вестники вы тупости⁈ — я снова надавил так, что карета едва не завалилась набок.
Сверху с горящей крыши посыпались искры и зола. Снизу закричали перепуганные люди.
— Ты кто такой? — прохрипел второй дружинник, вооружённую руку которого я так и не отпускал.
Судя по хорошо наполированным кольчуге и шлему, а также по хорошему клинку, это был десятник.
— Бросс Малуш! — рявкнул я, но потом, ругая свои варварские мозги, всё же добавил, — Меня Алек послал.
Едва прозвучало имя другого десятника, как взгляды обоих изменились. Тут же я отпустил щит и шагнул назад.
И снова движение сбоку… Я перехватил копьё, которое мне намеревались воткнуть в бочину, но тут уже сам десятник заорал: