Бард оказался ещё умнее — он просто заполз мне за спину.
— Ааа… — я поморщился, — Вы всё с этой своей ересью.
— Громада, тебе Древо в мозги что ли, проросло⁈ Вот перед тобой болотное существо, и такое крупное может слушаться только Мавшу — само по себе оно бы сюда не притащилось!
— А вот у нас на севере такой мерзости не водится, — нервно бросила Креона.
— Не знаю никакой Мавши, — буркнул я и сделал шаг вперёд, отпихивая обоих, — Ну, ничтожество, давай!
Услышав это, кикимора только ещё громче зарычала.
Я стянул наплечный мешок, вытащил пару артефактов. Так, это «громкий хлопок» и «вспышка». Ну что ж, сейчас поиграем, крокодилья твоя морда.
Покачав топором, я качнулся в одну сторону, потом в другую, и резкий прыжок вперёд. Когтистая лапа встретила меня на полпути, но я уже ушёл в сторону, зажмурившись и оставив на бывшей траектории «вспышку». Старый армейский приём…
Яркий свет затмил даже солнце, вскрикнули мои ослеплённые спутники, но я в этот момент был повёрнут к «вспышке» спиной, как раз заканчивая широкий замах для удара топором. Со свистом я рубанул по тому месту, где должны были быть ноги кикиморы…
Оружие встретило пустоту, и мне пришлось срочно откатываться назад, к барду с колдуньей.
— А, ослиный ты крик, ничего не вижу! — Виол причитал, растирая ладонями глаза. Колдунья тоже сидела, зажмурившись.
Шелест травы сбоку, и я сразу же, не глядя, посылаю туда «хлопок», и отпрыгиваю в сторону, одновременно снося своих ослеплённых соратников.
Кажется, я бросил артефакт прямо в раскрытую пасть… Шарахнуло так, что у меня чуть мозги через уши не вылетели.
Несколько секунд я и сам ничего не видел и не слышал. В ушах звенело так, что хотелось своим же топором долбануть себе по голове, чтобы этот ужас прекратился.
— Свинячий твой ви-и-изг! — бедный бард выл, катаясь по траве, — Ничего не слышу!
Кое-как, покачиваясь от контузии, я сфокусировался. Кикимора была на другом конце полянки — она вывалилась наполовину из зарослей и с воем трясла башкой, тяжело опираясь на передние лапы. Видимо, ей тоже досталось нехило, но особых повреждений я не видел. Ну, выбило несколько зубов, и всё на этом.
— Что, невкусная дичь попалась? — я ощерился, снова шагая к ней.
Кикимора сразу же повернула голову, резко вытянула себя на открытое место. Зарычала, показывая щербатый оскал.
Ну, а теперь добиваем… Я призвал Тьму, и она, как ожидалось, наткнулась на преграду. Но это вызвало в моей крови волну огненной ярости, и я почувствовал, что теперь просто разорву на ингредиенты этот кусок магического мяса.
— Иди сюда! — я саданул по нагрудному диску топором, хоть этот звук и отдался болью в измученных ушах.
Кикимора клюнула на провокацию, и бросилась… Весу в ней было, как в упитанном быке, но и я был не из слабаков.
Снова пасть сомкнулась на топорище, когтистая лапа упала на меня сверху, и я принял удар на плечо. Тут же я с бешеным воплем крутанул головой и сам клацнул челюстью, хватая один из её пальцев зубами, а потом вогнал ногу в грудину твари. Существо явно этого не ожидало, с визгом рванулось назад, но я не разжал зубы и тут же занёс освободившийся топор над головой.
Да гнус небесный, опять забыл!
В самый последний момент я развернул лезвие плашмя, и обух всей мощью обрушился на бедный череп кикиморы. Мне кажется, у неё ещё несколько зубов повылетало от удара — осоловелые глазки закатились, и болотная тварь медленно свалилась к моим ногам.
Некоторое время я стоял, пытаясь погасить ярость в сердце. В отличие от Тьмы, огонь меня слушаться особо не желал, а злость мешала мне думать.
— Какая ещё Мавша, вашу расщелину⁈ — я повернулся, выплёвывая откушенный палец.
К счастью, эффект что от «вспышки», что от «громкого хлопка», был кратковременным.
— Есть только Тьма и Свет, Небо и Бездна! — пробасил я, — Больше нет богов!
Ошалевшие бард с колдуньей не успели ещё оклематься, а уже смотрели на меня так, будто сомневались — а может, валить надо было другого монстра?
— Сияны ваши эти, Мавши, Маюны… — я попинал морду кикиморы, убеждаясь, что она ещё жива, потом двинулся назад к спутникам, — Кто ещё там у вас? Морката, что ли?
— Больше уважения! Морката — великая богиня луны и холода, Малуш, — возмутилась Креона, — Наша, северная! Или вы, броссы, совсем потеряли голову со своим железом?
— А ещё у вас Хмарок, — непроизвольно добавил бард.