— Мавшенька, радость моя, — выдавил я, — Это не то, о чём ты подумала.
Кикимора закрыла пасть, снова открыла… Кажется, в этой Вселенной это не те слова.
Но этой заминки мне хватило, чтобы вывернуться, захватив её лапу ногами и уперевшись пятками в морду. Всего-то и надо заломить конечность до смачного хруста, и тогда она уже ничего и никогда не сможет сделать этой лапой.
Кикимора легко подняла меня над головой и снова шарахнула об землю, будто не почувствовала моего веса. Искры ударили из глаз, мир зазвенел на все лады, и я распластался, раскинув руки.
Несколько мгновений я таращился в голубое небо. Да, задачка оказалась нелёгкой… Какое там каплю крови, я тут сейчас несколько вёдер бросской крови спасти не могу.
— Во имя Моркаты! — яростный крик Креоны едва донёсся сквозь тяжёлый гул в моей голове.
Краем глаза я видел, как из травы выбежала чародейка. Она вскинула руки, растопырила пальцы… Голубой огонь вспыхнул в её глазах, заискрился воздух.
И тут же колдунью смачной струёй воды унесло обратно — только осыпался иней с травы, в которой она исчезла.
— А вот этой шлюхи мне тут не надо, — процедила кикимора и сделала шаг в ту сторону, где исчезла колдунья, — Пусть сидит у себя на Севере!
Кое-как очухавшись, я перехватил её заднюю лапу.
— Стоять, любовь моя!
— А⁈ — чудище явно растерялось, — Любовь?
Призвав Тьму, я снова ощутил огненную ярость в крови. С рыком рванул кикимору на себя, но подтащить её не получилось, зато к чудищу подтянулся я сам.
Кикимора повернулась, выпуская мне в лицо струю… и просто обрызгала меня слюнями.
— Тфу-тфу-тфу! — её язык беспомощно болтался между высохших крокодильих губ, но мощная струя так и не появилась.
Она непроизвольно коснулась пасти когтистой лапой, и с морды вместе с высохшими водорослями посыпалась чешуя. На здоровый симптом это было непохоже.
— Ага, — оскалился я, — Так значит, богиня, на тебя действуют те же законы⁈
Было прекрасно видно, что силы кикиморы на исходе. И я просто запрыгнул ей на спину, пытаясь заломить передние лапы. Буду держать её до полного бессилия, пока не высохнет.
Тёмный Жрец знает, что боги не могут быть долго в мире смертных. В своём обличье это для них вообще считанные минуты… А вот так, захватив чей-то разум, как у кикиморы, например, время увеличивалось.
Но всё равно божественный предел имел границы, это закон мироздания. Смертным дан выбор, и боги могут влиять на мир смертных только через решения и веру самих смертных.
В том же трактате, где я это вычитал, было написано, что боги могут переродиться в облике человека, если им прямо позарез надо направить свернувших куда-то не туда последователей. Тогда боги могут даже прожить на земле целую человеческую жизнь, правда, ограниченную силами человека.
Странно, почему меня тогда не удивило, что речь шла о множестве богов? Я ведь уже знал, что есть только Небо и Бездна.
Мавша в своей ярости, видимо, заигралась…
Кикимора зашаталась подо мной. Нервно закрутила головой, хватая воздух клыкастой пастью — явно вспомнила, что вокруг чистое поле, и вода далеко.
— Лежать, гря…
Договорить мне не дали. Извернувшись, кикимора просто воткнула когти мне в лопатку, а потом зашвырнула в кусты. Да, рано я расслабился.
Но чуяла моя варварская нежность, что у меня появились шансы победить в бою. Покувыркавшись в мягкой траве, я застонал от боли в спине, потом кое-как поднялся и, пошатываясь, попёр обратно.
— А ну, стоять! — заорал я, раздвигая стебли, — Я тебе ска…
Я застыл, оборвавшись на полуслове. Кикимора шуршала впереди, подтягивая грузное тело, и тяжело дышала. А вот рядом с ней…
— Кикушка моя! — над чудищем склонилась небывалой красоты девушка.
Падали на плечи светло-серые волосы с отливом цвета морской волны. Одета она была в длинную лазурную тунику, прозрачную, как морская волна, и открывающую виды на изгибы женского тела. И в то же время ничего нельзя было разглядеть — при попытках вглядеться ткань будто покрывалось пеной из эротичных кружев, гуляющих по всему платью.
Чем-то она напоминала нашу чародейку… Да опомнись ты, Всеволод — Креона в сравнении с этой красоткой просто щепка худосочная. А у этой, как говорят, кровь с молоком… то есть, с морской водой.
— Кикушка! — девушка хватала кикимору за наросты на крокодиловой коже, за лапы, и пыталась её чуть-чуть подтащить, — Ох, кика моя, прости! Какая же я дура!