— Я не отдам кикушку твоему псу!
Небо помрачнело, где-то на горизонте заискрила гроза, далёкий гром расколол тишину. Скорее всего, именно там море… Именно там юг, судя по солнцу, которое скрыли внезапно набежавшие тучи.
Щенок цербера испуганно вздрогнул и вдруг юркнул в кусты прямо перед кикиморой. Я, охнув, сделал шаг за ним.
— Хмарок, северное отродье! — богиня схватилась за мою руку, но сила хватки была уже заметно слабее.
— Не смеши, Мавша, — я усмехнулся, — Мы оба знаем, что ни мне, ни щенку уже ничего не грозит. А силы в твоей кикиморе и вправду будет достаточно.
Сам я уже представил, что действительно мог бы скормить чудище церберу. Пусть он ещё щенок, но, потребляя магическую силу других существ, он очень скоро вырастет.
Правда, проблема в том, будет ли он меня слушаться… Я ведь уже не Тёмный Жрец.
— Молю тебя, бесчувственная скотина, — её ногти процарапали глубокие борозды на моей руке, когда я шагнул следом за цербером, — Молитвы надо исполнять!
Я застыл. Обернулся, круглыми глазами посмотрел на зарёванную Мавшу, а потом оценивающе глянул на тушу кикиморы.
Ну чтоб тебя, Отец-Небо. Неужели так будет всё время?
А ведь если подумать, нужна ли мне во врагах разъярённая морская богиня? Ведь так ни одно море переплыть… да что там, я и речку, наверное, не смогу перейти.
— Хмарушка… Ты и вправду самый храбрый. Никто бы не рискнул переродиться в человека, а ты осмелился. Ну, помоги, тут я бессильна!
Ну, вот как так получается? То сначала грозилась что-то мне оторвать, а то теперь — «Хмарушка, помоги, какая я дура!».
Тявканье снова донеслось где-то впереди. Мелькнула тень между стеблей, кромешное пятно в форме щенка выскочило, а потом снова исчезло. Будто поиграть приглашает.
Совсем слабенький цербер. На открытое солнце почти не выскакивает, стебли травы даже не колышет. Ему ещё расти и расти, поднимать свой ранг.
Вдруг откуда-то мне пришло знание, будто послание в голову пришло — впереди то самое озеро в поле, над которым растёт дерево, и кикимору нужно тащить туда.
Я словно увидел на краткий миг смазанную картинку. Вот я спешу к этому озерцу, чтобы наловить мальков кикиморы, но меня отпугивает взрослая особь.
Щенок со мной общался. Это вызвало у меня улыбку, всё-таки я — его хозяин.
— А всегда так было, — сказала Мавша за моей спиной, вздыхая сквозь слёзы, — Твой Сумрак всегда был добрее, чем его бесчувственный чурбан-хозяин!
— Эй, я ещё не сказал «нет», — я повернулся, — И я — не Хма…
Никого сзади не было. Накативший ветер и стрёкот насекомых чуть не оглушили, когда время вернулось в своё русло. Неудивительно, богиня и так тут задержалась.
Выглянуло солнце, тучи разбежались за мгновение. И всё бы ничего, но вместе с этим и страдания тела увеличились в разы. Я всё тот же израненный варвар, который чувствует себя, как побитая собака.
Да смердящий свет, там ещё и Креону с Виолом опять латать надо.
«Твои спутники живы, Хмарок. Я направлю их к тебе».
— Ты мне должна будешь, Мавша! — я подошёл к кикиморе, примеряясь. Ну и туша.
«Даю тебе слово богини, так и будет!»
Я усмехнулся. Голос у неё снова был мощный, уверенный, наполненный властью. Ну, в принципе, помощь богини мне потом никак не помешает.
Призыв Тьмы резко вскипятил кровь, с каждым разом это становилось всё легче и легче. Сила притекла в мышцы, и я рывком закинул себе на плечи клыкастую морду кикиморы.
Тут бы самому по дороге копыта не отбросить. Ну, а теперь погнали…
Глава 13
Я сидел на берегу пруда, замазывая тело целебной грязевой мазью. Наплевал туда корней всяких трав, чуть-чуть прижёг магическим заклинанием, и теперь, молча стиснув зубы, наносил вонючую жижу прямо на раны.
Без магии так скорее можно было нанести заражение в кровь, но кое-какие навыки у меня остались. И теперь я сидел, наслаждаясь неожиданным покоем, тишиной, и целебным покалыванием в ранах. Вот ведь продрись небесная, так я буду восстанавливаться долго — когда я был Тёмным Жрецом, мог восстановиться буквально за минуту.
Позади был целый час страданий под тушей кикиморы, но теперь она покоилась на дне пруда. Для этой туши едва хватило глубины.
Над водой, жалобно поскрипывая, склонилось старое дерево. Где-то в зарослях потявкивал цербер. Он до сих пор боялся выходить, хотя всю дорогу не отставал от меня.
Кикимора, пока я её дотащил, высохла чуть ли не до древесного состояния, и даже не сразу ушла на дно. Теперь, если не выживет, всё было зря.