— Судя по вашим заверениям, вы не допускаете даже мысли о том, чтобы Солер занимался неблаговидными делами, — бросил я.
— Абсолютно не допускаю, — подтвердил Давила, не моргнув глазом.
— А вы не замечали в нем ничего странного в последнее время? Например, подавленного настроения, повышенной возбудимости или чрезмерной обидчивости?
— Нет, — покачал головой начальник эксплуатационного отдела. Разве только… Он недавно переехал в новый дом и заканчивал его отделку. Вы же знаете: постоянные разборки с архитектором, инженером-строителем, каменщиками, поставщиками и так далее. Он был немного на взводе, но не более.
Я имел весьма слабое понятие о разборках с архитектором, поскольку купил готовую квартиру и не заподозрил в ней даже намека на полет дизайнерской фантазии. Однако мог легко вообразить ту степень раздражения, которое должны испытывать состоятельные люди, постоянно бодаясь с рабочими, электриками и сантехниками.
— Значит, у него новый дом?
— Да.
— Большой?
— Да, как сказать… нормальный, — нерешительно ответил Давила, и впервые в его плавной речи возникла заминка.
— Нормальный — это сколько?
— Метров четыреста или чуть больше.
— Включая участок?
— Нет, только дом.
— Ничего себе! — присвистнул я и переглянулся с Чаморро, разделявшей мое удивление.
— Не поймите меня превратно, — оправдывался Давила, осознав свою промашку. — Я живу в реальном мире и вижу, что такой дом не каждый себе позволит. Но для работников станции, особенно уровня Тринидада Солера, в нем нет ничего необычного, принимая во внимание невысокую стоимость земли. Поселок находится в ста сорока километрах от Мадрида и в шести от ядерного реактора, и, как вы сами догадываетесь, покупателей на такие участки негусто.
Мною овладело редкое, но совершенно недопустимое во время следствия чувство. Я, сам того не желая, начинал испытывать к Давиле глубокую симпатию. Мне чрезвычайно импонировали его искренняя, уравновешенная натура и независимые, хотя и крайне взвешенные суждения.
— Итак, Тринидад Солер жил по средствам, я вас правильно понял? — спросил я, желая расставить все точки над «i».
— Если присовокупить к новому дому еще и квартиру по прежнему местожительству в Гвадалахаре да «БМВ», о чем вы наверняка информированы, то правильно, — ответил Давила, чуть заметно улыбаясь.
— Ядерная энергия и впрямь недурственное изобретение, — не удержался я. — Раз тут такие заработки, то мне впору подать в отставку и наняться к вам швейцаром.
— Нашим благосостоянием мы обязаны умению профсоюзов выбивать надбавки за вредность, — робко поддержал мою шутку Собредо, — и газеты со своими страшилками насчет опасности атомных станций тоже сыграли не последнюю роль: что называется, с паршивой овцы хоть шерсти клок Однако не надо перегибать палку — миллионером у нас не станешь.
— Сержант, — опять вмешался юрист. — Я хотел бы уточнить: к чему все эти разговоры? До сих пор я считал беднягу Тринидада Солера жертвой, а вы рады бы упечь его в тюрьму даже мертвым.
— Сеньор Санс… — отомстил я за поругание моей фамилии.
— Саенс-Сомонтес.
— Вот-вот, Саенс. Мы приехали сюда за фактами. Если нам потребуется ваш совет по ведению расследования, мы непременно к вам обратимся.
— Я лишь хотел напомнить, кому вы служите, — ответил юрист, раздув щеки от спеси.
— Будьте спокойны, я этого не забываю, сеньор адвокат, — сказал я, разозлившись не на шутку. — И не собираюсь злоупотреблять вашим временем. Поэтому вернемся к сути дела. Мне не до конца ясно, чем конкретно занимался покойный.
— Противолучевой защитой, — выпалила Чаморро.
Собредо вновь кивнул Давиле, и тот пояснил.
— Не вдаваясь в сложные технические вопросы, Солер следил за тем, чтобы персонал, работающий в зоне повышенной радиации и с радиоактивными отходами, не получал чрезмерной дозы облучения. Для предотвращения подобных инцидентов существует ряд контролирующих устройств, и в обязанности Тринидада Солера входило обеспечение их бесперебойного функционирования.
— Его должность требует высокой квалификации и сопряжена с серьезной ответственностью, не так ли?
— Как и любая другая у нас на станции, — констатировал Давила без малейшего пафоса. — Мы заставляем вертеться сложную машину.
— Я начинаю понимать. Надо думать, она доставляет вам немало беспокойства.
— Разумеется. К счастью, пока обходилось без серьезных неприятностей.