— Привет, все ломаешь голову над делом Хаттисона?
Рыжий поднял голову от массивной, наполненной свитками папки, и поднял слегка расфокусированный взгляд на Гарри.
— Блэкстон заставил перечитывать дело, — раздраженно пожаловался Рон, — а что его перечитывать? Будто от того, что я здесь торчу второй день, мракоборцы сразу его поймают!
— А вдруг ты заметишь что-то новенькое? — Гарри поставил пузырек на стол и выдвинул нижний ящик стола.
Там у него хранился ключ от двери, ведущей в комнату допросов.
— Что это? — поинтересовался Рон.
— Воспоминания.
— А… точно. Ты же сегодня был у Снейпа. Ну и как ты там? — друг выглядел слегка смущенным, но любопытным, и Гарри усмехнулся.
— Да никак. — Кратко ответил он, — зацепки ни единой. Весь магазин вверх дном, но ничего не украдено.
— А воспоминание-то чье? Снейпа? — Рон зевнул и решительно закрыл папку с делом Хаттисона.
— Вроде того.
Гарри не хотел рассказывать другу всю подноготную о зелье. Он, прежде всего, сам хотел во всем разобраться.
Получасом позже, Поттер вынырнул из Омута Памяти и старательно перенес на бумагу рецепт, который тщательно запоминал все это время в собственном воспоминании. Язык зельеваров, экзамен по которому он сдал два месяца назад на «отлично», пригодился ему сейчас. Зашифрованные ингредиенты и другие условия варки Гарри видел ясно и четко. Он понимал все, что там было написано, и ему потребовалось лишь дважды просмотреть воспоминание в Омуте: в первый раз, чтобы запомнить, во второй — чтобы проверить, точно ли он все перенес на бумагу.
Через час у него в руках оказалась точная копия рецепта, который когда-то придумал Северус. Только судьбоносной фразы в левом верхнем углу не хватало.
Гарри пробежал глазами длинный список ингредиентов, их пропорции, сложный длительный процесс варки, и покачал головой.
Такое зелье ему сварить было не по силам. Магическим образом выходило так, что теорию зелий он теперь знал назубок, а вот с практикой были проблемы.
Гарри прикинул, кто мог бы помочь ему в этом непростом деле, и не придумал никого, кроме Гермионы.
Когда девушка увидела пергамент с зашифрованными зельеварческим языком строчками, её глаза расшились от удивления.
— Гарри, откуда ты взял этот рецепт? Он на основе Золотки!
— Я знаю. Именно поэтому я прошу тебя мне помочь, чтобы ни у кого не возникло лишних вопросов к Снейпу.
— К Снейпу? — удивилась Гермиона, — так это его авторское зелье? То самое?
Гарри кивнул.
Он вкратце рассказал подруге о своих опасениях по поводу того, что Северус сам себя медленно загоняет в могилу, и она пришла в ужас.
— Но Гарри, зачем тебе это зелье? Ты же не собираешься его пить?! И потом, откуда ты знаешь, что Рози говорила именно об этом зелье?
На самом деле, Поттер колоссальное количество времени думал о словах крестницы.
Для ясновидящей, младшая Уизли вела себя странно. Она видела и прошлое, и будущее — Гарри никогда не слышал о таком, хотя, надо признаться, прорицания прошли мимо него в Хогвартсе, и он не знал, как на самом деле все там устроено.
Поттер был уверен, что Северус изменился именно тогда, когда выпил собственное зелье. Подсознательно он всегда догадывался, что что-то в их отношениях не сходится, и теперь всерьез вознамерился это выяснить.
— Гермиона, ты поможешь мне? Больше некому… — в голосе Гарри сквозила мольба.
Он и правда верил, что никто, кроме неё, не сможет выполнить для него это зелье.
Девушка вновь взглянула на рецепт и вздохнула.
— Хорошо. Если для тебя это так важно…
***
Гарри сидел за столом в собственной комнате в особняке Малфоя. Драко ушел на какую-то очередную гонку, так что ему никто не мог помешать.
Он всматривался в высокий флакон, в котором переливалось на свету жемчужное зелье. Оно было точно такого же оттенка, как то, которое он когда-то видел в их со Снейпом квартире. Ему было не по себе.
Когда они закончили варить зелье, которое заняло у них почти целый месяц, Гермиона высказала ему, что, вообще-то, нет ничего логичного в том, чтобы пробовать варево, которое, теоретически могло свести с ума Снейпа. Но Поттера вело какое-то шестое чувство. Его так и тянуло взять флакон в руки и опрокинуть содержимое себе в рот.
Он верил, что Северус не мог самостоятельно выпить непонятно что. Слишком блестящим умом обладал, слишком был щепетилен и уверен в своих силах!
Гарри протянул руку — его пальцы слегка подрагивали от волнения. Быстро взяв флакон, он встал из-за стола и улегся на кровать. Он помнил, что Северус, после того как принял зелье, не приходил в себя двенадцать часов. Парень укрылся одеялом — если Малфой навестит его, вернувшись вечером домой, то решит, что он спит, и не станет его беспокоить.
У него есть время до утра.
— Что ж, — проговорил Гарри, отсалютовав флаконом в воздух, — твое здоровье, Северус…
Зелье на вкус напоминало желе из рыбьих потрохов — Поттера чуть не вывернуло. Но он заставил себя проглотить вязкую субстанцию и опустил голову на подушку.
Несколько секунд ничего не происходило, а потом его будто резко выдернуло из собственного тела, и понесло порывом ветра все дальше и дальше, за линию горизонта, к садящемуся солнцу, и за него. Он просматривал миллионы миль вокруг. Ему казалось, что он умер, и душа его парит над землей, наблюдая сам процесс жизни. Люди казались ему мелкими, а их поступки — ничтожными.
Гарри поднес свои руки к глазам и не увидел ничего. Материальная оболочка осталась в кровати, в доме Драко, а сам он, его душа, самоё его естество, носилось над землей, как неприкаянное.
Это было странное, волнительное и одновременно восторженное чувство. Он будто весь состоял их чувств, ничего больше не было в нем, кроме его эмоций, которые составляли тело. Он ощущал себя всесильным и всемогущим.
Гарри видел под собой что-то, напоминавшее огромное глубокое море. Разноцветное, переливающееся, будто кто-то смешал множество красок и теперь размешивал их могущественной рукой. Поттер каким-то образом понял, что краски — это человеческие судьбы, и когда он попытался выбрать одну из этих сияющих нитей наугад — потерпел неудачу.
Судьбы чужих, незнакомых и безразличных ему людей были недоступны, зато несколько нитей горели ярче остальных.
Он внимательнее присмотрелся к ним, и увидел несколько лиц. Это были Гермиона, Рон, Северус, Драко и Рози — они сияли ярче всех. Чуть тусклее были нити, принадлежащие Молли и Артуру Уизли, и всем братьям Рона. Были ещё совсем незаметные нити — Минервы МакГонагалл, Кингсли, Невилла и Полумны.
Пытаясь рассмотреть самые неяркие нити, он не увидел ничего, кроме неясных теней, каких-то обрывков звуков, голосов… Он ничего не смог разобрать. В судьбах семьи Уизли он мельком увидел несколько самых близких событий — свадьбу Чарли и Кассандры, младенца, которого качала на руках Флер, доброе, улыбающееся лицо Артура в глубокой старости, маленького мальчика с рыжими волосами и глазами Гермионы, хохочущего на игрушечной метле.
Гарри обратил свой взор на пять самых ярких линий в этой странной вселенной, и каким-то шестым, или даже седьмым чувством уловил, что стоит ему захотеть, и он увидит все. От момента рождения любого из самых близких его людей, до самой их смерти.
Но нужно ли ему это знание? Какого будет ему жить, предчувствуя все наперед и не имея никакой возможности повлиять на ситуацию?
Магический парадокс — волшебники могут путешествовать во времени, но ничего не могут в нем менять. Иначе будущее может оказаться недоступным, и проснутся они совсем в другой реальности. Поэтому, даже если Гарри увидит в судьбах этих пятерых людей нечто ужасное, он обречен будет жить с этим знанием до конца своих дней.
Поттеру стало по-настоящему страшно, что если ему очнуться прямо сейчас? Но зелье все еще действует, и это невозможно.