Вздохнув, он всё-таки выпил гадкую горькую субстанцию и его чуть не вырвало. Снейп хладнокровно смотрел, как он давится, а потом забрал кружку, и сообщил.
— Завтра мне нужно будет отлучиться. Помните, что вам настоятельно не рекомендуется выходить за пределы двора. С утра вы примите ещё порцию зелья, я оставлю его на столе в кухне.
Гарри кивнул, не доверяя своему голосу — зелье упорно просилось наружу. Снейп подхватил лампу и ушёл.
Оставшись в темноте, Поттер недолго маялся мыслями и вскоре заснул.
***
Оказалось, что когда хозяин уехал по делам, знакомиться с его домом было намного приятнее.
Гарри прошёлся по всем комнатам, в том числе заглянул в будущую лабораторию, где царил хаос и бардак. Привезённое оборудование лежало не распакованное в коробках, из чего парень сделал вывод, что Снейп не живёт в этом доме постоянно, а вынужден переехать сюда из-за него.
Представив себя на его месте, Гарри начинал понимать, почему Северус такой нервный и вспыхивает, как спичка, от любого вопроса и слова. Заставь его перекроить свою жизнь, хоть и на время, для кого-то не слишком приятного, он бы тоже превратился в фурию.
Проснувшись с утра, Гарри обнаружил, что к ноге вернулась чувствительность, и наступить на неё уже не больно. Рискнув снять бинты, он увидел тёмный рубец на месте раны, покраснение вокруг неё ушло.
Должно быть, когда его ранили в доме на Гриммо, он оставил несколько капель крови на полу, или на предмете мебели. В спешке Гарри не помнил так ли это, но пожиратели наверняка навели какое-то мерзкое заклинание по крови, и оно последовало за ним.
Так или иначе, Снейпу удалось с ним справиться.
Зелье парень нашёл там, где и обещал профессор — на столе в кухне. Выпив его залпом, Поттер почувствовал мгновенный прилив сил.
— Придётся признать, что Снейп — мастер по части медицинских зелий, и я снова обязан ему если не жизнью, то ногой — точно. — Доверительно сообщил Гарри старому потемневшему чайнику, стоявшему на плите.
Чайник, само собой, не ответил.
Львиную часть дня Гарри провёл очищая дом. Раз уж он здесь вынужденный гость, значит нужно потрудиться.
Гарри очистил полы в один взмах палочкой, однако, он не знал, как вытащить грязь из углов и под мебелью, заклинание действовало лишь на видимую поверхность. Поэтому, вооружившись ведром и шваброй, отыскавшимися на чердаке, и ещё раз ободравшись о вереск возле колодца, он принялся ползать по полу, заглядывая в самые укромные уголки.
Тоже самое пришлось повторить и с ванной в его комнате. Вчера заклинание подействовало так же избирательно, и за раковиной был кошмар.
Потом Поттер решил повытаскивать на улицу все покрывала, подушки и одеяла. Там он развесил всё это на изгороди и принялся выбивать. Количество пыли из его одеяла подсказало ему, что в домашних заклинаниях он — полный профан.
Размышляя о том, что ему бы не мешало выписать какой-нибудь справочник домохозяйки из «Флориш и Блотс», Гарри открыл все окна в доме, вытер все горизонтальные поверхности и открыл книжный шкаф.
Неспешно убирая с книг пыль и чувствуя, как от физической работы а, главное, от её результата, у него повышается настроение, Гарри залез на табуретку, намереваясь протереть верхние полки, и увидел толстую папку, лежащую на шкафу.
Папка была незаметна снизу, если стоять на полу. Странное дело, под ней не было тёмного пятна, отпечатавшегося в пыли, и сама она была чистой. Это могло произойти в двух случаях: либо Снейп привёз её с собой и положил на шкаф, либо он доставал её вчера, и протирал от пыли.
Гарри медленно спустился с табуретки. Любопытство жгло ему руки. Он кинул быстрый взгляд в окно, и колебался. Как ни крути, это были личные вещи Снейпа, и копаться в них — моветон. К тому же, парень прекрасно помнил банку с тараканами, которая полетела в его голову, когда он посмел влезть в омут памяти профессора зельеварения.
С другой стороны, Снейп ничего не узнает — его нет в доме, и Гарри посмотрит всего одним глазком.
Парень присел на табуретку, потирая замерзшие руки — вода в колодце была ледяная. Непослушными пальцами он принялся развязывать тесёмки, смыкающие потрёпанные края папки. Внутри лежали письма и старые желтоватые, выцветшие фотографии.
У Гарри дыхание замерло в горле, и сердце пропустило удар.
Девочка лет семи, с длинными рыжими волосами, улыбалась, обнимая за шею черноглазого мальчика, на голову её ниже. В мальчике Гарри мгновенно узнал Снейпа. Какие-то черты лица пришли почти неизменными из его детства к взрослому Северусу, но невозможно было угадать, какие именно. А девочка — Лили Эванс, в этом не было сомнения.
Гарри смотрел на свою мать долго, задерживая взгляд на её улыбке, и в груди у него сжималось нечто огромное, непомещающееся и болезненное.
Здесь были и другие фотографии, все они были маггловскими и не двигались.
Вот его мама и Северус в возрасте примерно четырёх лет на какой-то речке, оба в трусах, перемазанные песком. А вот они через несколько лет на этом же самом месте. Волосы у Лили намного длиннее, и сам Северус — уже угловатый и нескладный, но ещё не подросток.
Были фотографии одной Лили, которые кто-то делал будто исподтишка и второпях — на некоторых изображение было смазано.
Лили под высоким дубом лежит, улыбаясь, в траве, а над ней узорчатой тенью нависают раскидистые ветви. Лили что-то пишет за столом, и её волосы падают ей на лицо. Лили стоит по пояс в высокой пшенице, она задумчиво смотрит вдаль, и взгляд её такой одухотворённый и пронзительный…
Гарри шумно выдохнул. Сердце колотилось, голова шла кругом от нахлынувших эмоций. Он не понимал что чувствует, все смешалось и терялось в жгучем волнении.
На одной из фотографий он разглядел на заднем плане дом, в котором сейчас находился сам, и на секунду потерял дар речи.
— Значит, моя мама была настолько близка со Снейпом, что даже гостила у него, — прошептал Гарри, оправившись от удивления.
Внезапно дом, который сначала показался ему неуютным и мрачным, как его хозяин, открылся с новой стороны. Открылся солнцем и тенью яблонь в саду, прохладой стен и мягкостью покрывал, лёгкой запущенностью, травой и цветущим вереском. Открылся местом, где его мама улыбалась…
Гарри с лёгкостью мог представить, как она гостила здесь, сидела за столом на кухне, болтала со своим другом, смеялась. Как она спала в одной из здешних кроватей, возможно там, где спал сейчас её сын.
Странное чувство посетило парня — это было похоже на ревность, ведь Северус Снейп знал его мать намного ближе, чем он сам, хотя Гарри имел на это больше прав. Должен был иметь, если бы не Волан-де-Морт, лишивший его её улыбок, её тепла и её прикосновений. Снейп познал их больше, чем он, и это было несправедливо.
Гарри отложил фотографии в сторону и взглянул на основное содержимое папки.
Это были письма.
В графе «адресат» детским почерком выведено имя Снейпа, а отправитель - Лили. Он насчитал свыше сотни писем, и все - от его матери. Среди них залежалась ещё одна фотография, которую он не заметил сразу. На ней стояли Лили и Северус на фоне знакомой ему калитки, в форме Хогвартса. Обоим было по одиннадцать лет, и в более старшем возрасте они больше нигде не были сфотографированы вместе. Лили присутствовала на фотографиях и подростком, и девушкой и совсем взрослой, но Снейпа рядом с ней уже не было.
Гарри уже не задумывался, хорошо он поступает или плохо, ему было всё равно даже если бы Снейп сейчас с воплем ворвался в комнату — он жаждал прочитать хотя бы несколько строк тех писем, которые писала его мама. Быть может, он увидит среди них её настоящую, как она мыслила, как чувствовала, каким видела мир?
Он распечатал первое попавшееся письмо, руки его дрожали.
” Дорогой Сев!
В Париже божественно! Сколько здесь всего интересного и необычного. Французы такие приветливые, улыбаются, охотно подсказывают дорогу и советуют достопримечательности, которые можно посмотреть. Тебе понравилась бы городская библиотека. Я не была внутри, но снаружи она выглядит впечатляюще.