Выбрать главу
у не надо, Глеб ... - говорил Славка, стоя на коленях над бездыханным телом и машинально тормоша его, - Глеб... Ну, пожалуйста... Ну, не надо, Глеб...      Сквозь слезы, текущие из глаз, он увидел прямо перед собой на асфальте две пары ног в милицейских ботинках. Славка замер на какое-то время, а потом медленно поднял окровавленное лицо.      - Ненавижу!!! - потряс утреннюю тишину исходящий откуда-то из глубины его груди истошный крик, - Ненавижу вас всех!!!            10.         За окном по-летнему светит солнце, а перед Славкиными глазами больничный потолок. Болит голова, ноет от ушибов тело, а на рассеченную бровь наложили швы. Шрам теперь, очевидно, останется на всю жизнь      - Счастливо отделались, молодой человек, - сказал сегодня во время обхода врач, строгий мужчина средних лет, внимательно посмотрев на него, - Судя по ушибам, даже удивительно, что не повреждены внутренние органы. Только сотрясение мозга...      Но еще тяжелее у Славки на душе. Он счастливо отделался, а Глеба больше нет. И все произошло на его глазах. Только несколько минут назад они держали друг друга в объятиях и - все. Как это просто и как непоправимо.      Славка вспоминает улыбку Глеба, его озорные проделки, его голос, его слова, и слезы обиды душат его. За что? Почему погиб этот добрый жизнерадостный парень, не сделавший никому ничего плохого, поставивший себе цель в жизни спасать людей?       В сознании всплывали тупые пьяные нечеловеческие лица, источающие только беспощадную ненависть и злобу. А они будут жить...       У Славки сжимались кулаки, он был преисполнен стремлением так же беспощадно бить всех, кто ненавидит их только за то, что они такие. Бить до смерти. Бить и видеть их страдания...      На второй день пришла мать. Превознемогая тошноту и головокружение, Славка вышел в коридор, чтобы соседи по палате не слышали разговора.      - Ну что, допрыгался? - со слезами в голосе спросила та, протягивая ему пакет с фруктами, - А того, второго, что? Насмерть?      Она, очевидно, уже была в курсе подробностей.      - Да, - ответил Славка, - Не надо об этом.      - Не надо? - всхлипнула мать, - Надо, чтобы и тебя тоже? Не жалко себя, обо мне бы подумал.      Славка приготовился перенести все дальнейшее молча. Что-то доказывать у него не было ни сил, ни желания. Да и зачем? Кому это нужно, если может быть вот так: раз - и человека нет?      - Сынок, - беря его за руку, заговорила мать, - покайся. Брось эту одержимость, этот дурман. Господь поможет тебе...      - Опять ты за свое, - не выдержал Славка, - Сколько раз тебе говорить, что я гей? Что, Он переродит меня заново, твой Господь?      - Нет. Неправда. Не может такого быть! Это бес тебя искушает!      - Тебя он искушает, - вздохнул Славка.      - У всех дети, как дети, - продолжала причитать мать, - У Валентины сын женился, Граня уже дважды бабка, спрашивают, как твой? А что мой? Из армии пришел, думала, за ум возьмется, а он...      Славка поморщился и поднялся:      - Плохо мне. Пойду, лягу. Спасибо, что пришла. Не болтай там ничего лишнего, если спрашивать будут.      Он, пошатываясь, добрел до койки и лег, зарывшись головой в подушку. Жить не хотелось. Впервые в жизни Славка так явственно почувствовал, что ему не хочется жить.      Через день, после утреннего обхода, в палату заглянул высокий мужчина со строгим лицом, в накинутом на плечи халате.      - Мурашев? - спросил он, глядя на Славку.      - Да, - ответил тот.      - Выйти можете? Мне надо побеседовать с вами.      Они уселись на диван в холле возле ординаторской.      - Я следователь, - человек махнул в воздухе корочками и полез в кейс, который лежал у него на коленях, доставая бумаги, - Мне необходимо задать вам несколько вопросов.      - Скажите, их поймали? - спросил Славка.      - Кого?      - Убийц, - спокойно и жестко ответил он.      Следователь пристально взглянул на Славку.      - Пока нет. Электричку, что проходила в момент убийства мимо платформы, проверили в Зеленогорске, но никого не задержали. Очевидно, они сошли раньше. Ищем. Имейте в виду, я не обязан вам этого сообщать. Пока что, спрашивать буду я.      Вопросы следователя, которые он сыпал строгим безучастным голосом, касались внешности нападавших и обстоятельств происшедшего. Славка отвечал скупо. Что он мог сообщить, если не запомнил ни примет, ни деталей? Все произошло так стремительно, что он даже не успел их, как следует, разглядеть.      - На месте показать, как все происходило, сможете? - спросил следователь.      - Наверное.      - Скажите, в каких отношениях вы состояли с погибшим Введенским? - задал вопрос следователь, пристальнее, чем во время всего разговора, посмотрев на Славку.      - Ни в каких, - пожал плечами он, - Просто друзья... Были друзьями.      - Общих друзей назвать можете?      - Мы... Мы недавно познакомились, - ответил Славка, уставившись в пол.      - При каких обстоятельствах?      - На пляже.      - Где именно и как?      - Ну... просто на пляже, в Солнечном.      - Просто лежали на пляже, и ни с того, ни с сего заговорили друг с другом?      - Ну... примерно так. Вы же знаете, как знакомятся на пляжах...      Следователь опять внимательно посмотрел на Славку.      - Так на пляжах знакомятся с девушками. Введенский же ею не был. Он был моложе вас на четыре года, в одном доме с вами не жил, в троллейбусном парке не работал, а вы не учились в институте. Вам не кажется странным такой факт пляжного знакомства?      Славка молчал, не поднимая взгляда.      - В чем выражалась ваша дружба? Общих друзей у вас, как только что выяснилось, не было. Что было общего? Интересы?      - Да.      - Какие?      - Нам просто было интересно друг с другом проводить время.      - Как же вы его проводили?      - Гуляли по городу. Купались.      - И все?      - Я же сказал, мы очень мало были знакомы.      - В тот вечер Введенский сообщил матери по телефону, что остается ночевать у одноклассника на даче, в то время, когда на самом деле был с вами. Как вы объясните это?      - Я не знаю, - в конец смутился Славка, - Мы были на пляже, потом зашли в кафе поесть, опоздали на последнюю электричку. Он отошел позвонить матери. Я разговора не слышал. Потом вернулись на пляж...      - Ночью?      - Да.      - Чем вы занимались на пляже?      - Просто... сидели, ждали рассвета.      - Сидели рядом молча и глядели в темноту? Все шесть часов? Вы это хотите сказать?      Славка молчал, уставившись в пол.      - Кому первому пришла мысль провести ночь на пляже? Вам или Введенскому?      - Нам просто больше было некуда деться. Решили вместе.      - Вы даже не предприняли попытки добраться до города?      - У нас не было денег на такси.      Следователь порылся в кейсе и вытащил фотографию.      - В сумке Введенского была обнаружена фотокамера. Вам знаком этот предмет?      Он показал фотографию Славке.      - Да, - мучительно ответил он.      - Сохранились снимки, выполненные в тот день, где вы запечатлены с Введенским обнаженными и в довольно двусмысленных позах. Как вы можете это объяснить?      Теперь следователь задавал вопросы резко, не глядя на Славку.      - Никак... Просто дурачились. Выпили.      - Вскрытие не показало, что Введенский был пьян.      - Я не говорил, что мы были пьяные. Мы выпили по банке пива.      - И этого вам оказалось достаточно, чтобы вытворять такое, да еще снимая себя на фото?      Славка молчал.      - Вы способны на это с любым мужчиной после банки пива?      - Я вам ответил, мы просто дурачились, - глухо проговорил Славка.      Следователь бросил на него неприязненный взгляд.      - Вы ничего не хотите добавить к своим показаниям?      - Нет, - так же глухо ответил Славка.      - Прочтите и распишитесь на каждой странице, - приказал следователь, протягивая ему протокол.      Славка, не читая, расписался.      - Учтите, ваша роль в гибели Введенского еще до конца не выяснена, - сказал следователь, пряча бумаги в кейс, и не попрощавшись, пошел по коридору.      Славка вернулся в палату. Вместо чувства мести за погибшего друга, им овладела полная апатия. Теперь ему даже не хотелось, чтобы тех выродков поймали. Ему не хотелось ничего. Ему хотелось туда, к Глебу. Ему казалось, что тот ждет его...      Через неделю Славку выписали. Побои постепенно зажили, только слегка кружилась голова, да пластырь над левой бровью прикрывал шрам. Он безучастно шел по городу, смотря только перед собой. Завтра предстоял выезд на место происшествия, и мысли опять возвращались к Глебу.      Сейчас, выйдя из больничных стен, он со всей остротой почувствовал утрату. Ему вспомнилось, как они ходили по городу вместе, катались на теплоходе. Никогда в жизни не ощущал Славка такого одиночества. Ему не нужен был никто, лишь бы Глеб был рядом. И главное, он даже не знает, где могила друга.      Славка остановился, огляделся по сторонам и зашагал к метро. Вот и Чернышевская, вот и то место, где сидел на корточках, дожидаясь его, в тот вечер Глеб. Вот магазин, где купили они бутылку Кьянти и пирожные. Как давно это было... В какой-то другой жизни.      Славка зашел в парадное, поднялся на второй этаж и с замиранием сердца нажал кнопку звонка. Дверь открыл парень лет тридцати с покрасневшими от слез глазами.      - Простите, - сказал Славка, - Я друг Глеба. Я знаю, что случилось...      Парень слегка кивнул и посторонился, пропуская его в прихожую.      - Вы из института? - спросил он.      - Нет. Я... Мы были просто друзьями.      Парень вопросительно посмотрел на него.      - Я не был на похоронах, - пояснил Славка, - Но я хотел у вас узнать, где похоронен Глеб?      - Женя, кто т