оводством того же Степана. Кирзачи и фуфайка были единственной его одеждой, кроме тех дней, когда он уезжал на службу в райцентр. - Молись, - напутствовал отец Илья, - и все получится. Скоро, Бог даст, в своем храме служить начнем. И действительно, с Божьей помощью, один придел разрушенного храма к Рождеству восстановить удалось. Пусть иконостас был фанерным, а пол из неокрашенных досок, иконы разномастные, а подсвечники представляли собой ящики с насыпанным в них песком, но все-таки это был уже храм. В Рождественскую ночь состоялась первая литургия. Благочинный прислал две коробки с духовной литературой, и отец Илья благословил Николая выдавать книги для чтения прихожанам, а также проводить огласительные беседы с крещаемыми. Общаться Николаю тут было не с кем, и все длинные зимние вечера он проводил за чтением. Блаженный Августин, Антоний Сурожский, Иоанн Крестьянкин - их слова согревали душу. Не забывал он перечитывать и Евангелие. Прихожан было мало. Если на двунадесятый праздник набиралось десять - двенадцать причастников, это считалось много. Зато на Крещение выстроилась целая очередь за Святой водой. Люди приехали и пришли за много километров. Была ругань, как в очереди в магазине. Николай смотрел на них и недоумевал. «Неужели,- думал он, - они всерьез верят, что это их спасет?» Происходящее настолько повергло его в уныние, что он сказал на исповеди об этом отцу Илье. - Не гоже так думать, - ответил тот, - В крещенской воде особая сила. - Так спасение, батюшка, в молитве и покаянии... - Святыни тоже надо чтить, - строго сказал священник, - Ты вот почему не искупался в проруби? - Батюшка, я вместе с вами служил молебен и умылся там. - Вот именно - умылся! А ты должен показывать пример. Мало еще веры в тебе... С тех пор, как начались богослужения в их храме, Николай все чаще стал ловить себя на мысли, что взгляды отца Ильи все больше расходятся с тем, что открыл ему Господь. В проповедях священника его временами смущала неуважительность к другим конфессиям, устрашающие разговоры о глобализации, о грядущих последних временах. И если, проповедуя с амвона, он еще придерживался Божьих заповедей, то на чаепитиях, которые устраивал в доме то одного, то другого прихожанина после воскресной литургии, говорил и вовсе выходящие из ряда вон, с точки зрения Николая, вещи. Он молчал, проявляя смирение, но на душе после таких посиделок становилось плохо. И наконец, настал день, когда сдержаться Николай не смог. Это случилось в первое воскресенье после Троицы.. - Ну вот, - начал отец Илья, стоя с крестом в руках на амвоне и многозначительно оглядывая паству, - прошли Пасха, Вознесение, Троица, начинается Петров пост. Пора нам возвращаться от праздничного ликования к делам нашим насущным и постоянно помнить о том, что враг человеческий подстерегает нас на каждом шагу. Даже там, где, казалось бы, и не подумаешь. Вот, например, предлагают нам принять ИНН... Далее последовало о числе зверя, якобы там содержащимся, скором приходе Антихриста, который этим предваряется, и о последних временах, в которые мы живем. В храме стояла мертвая тишина. Все слушали, затаив дыхание. Воодушевленный таким вниманием, отец Илья перешел к угрозам, которые несет в себе цивилизация и западное «бездуховное общество потребления». Досталось и компьютерам, и электронным паспортам, и банковским карточкам, и штрих-кодам. В заключении он призвал всех, кто уже успел принять номер, срочно от него отказаться, а оплачивая жировки, зачеркивать штрих код, предупредив, что ослушавшихся будет отлучать от причастия. Не переставая поносить Америку и все цивилизованные страны, отец Илья вынес из алтаря и начал раздавать отпечатанные на ксероксе бланки с текстом заявления об отказе от ИНН. - Давайте бороться, чтобы превратить наш приход в закрытую зону для всей этой сатанинской мерзости. Да поможет нам Бог! - завершил он. Николай слушал, глядя в пол, и душу его наполняла неприязнь ко всему происходящему. Едва дождавшись возгласа, он наскоро отчитал молитвы по причащению, и сняв стихарь, ушел. Разговаривать ни с кем не хотелось. А прихожане, тем не менее, расходиться не торопились. Выйдя из храма, они собирались в кучки, толкуя об услышанном. - А я давно говорила, - доносилось до слуха Николая, - В Успенском храме батюшка еще когда предупреждал... - А паспорта эти новые ни за что брать нельзя... - Ага, внесуть тебя в компотер, помолись тогда... -Эти мириканцы проклятые уже весь мир захватили, все им мало... -А что ты хочешь? Все секты к нам от их идуть...... Николай шел мимо, не поднимая головы. - Коль, - остановила его бабка Татьяна, самая активная прихожанка, - Чего молчишь-то? Галька-то моя ведь приняла этот самый нэнэн. Что ж теперь будет-то? - У вас батюшка есть, - ответил Николай, - его спрашивайте. - А.... Сегодня к Настене пить чай идем, или к тебе? - Не знаю. Что не ко мне, это точно. - А у тебя этот нэнэн есть?- сощурив глаз, продолжала допрашивать Татьяна. - Я сказал - по всем вопросам к батюшке... Он отстранил назойливую бабку и вернулся домой. Отец Илья постучался ближе к вечеру. Чаепитие у Настены, очевидно, затянулось дольше обычного. - Почему не приходил? - внимательно глядя на него, спросил священник, усаживаясь за стол. - Голова разболелась, батюшка, - уклончиво ответил Николай. - Плохо. Только голова, или тема разговора не по душе пришлась? - И тема, если как на исповеди, тоже. - И мне трудно, - вздохнул отец Илья, - А говорить об этом надо. Ведь эти паспорта уже есть. И карточки везде вводят, скоро деньги наши по ветру полетят... - Батюшка, - вежливо сказал Николай, - Может, мне Господь еще чего не открыл, но я не помню в Евангелии ни одного слова, где бы Спаситель сказал о чем-то подобном. Наоборот, Он говорил, воздайте Богу Богово, а кесарю кесарево. Он на проповедь не выходил до тридцати лет... - А Апокалипсис ты читал? - перебил священник, - Тебе печать Антихриста на чело и на руку ставят, а ты рассуждаешь? Принимаешь это, и Антихриста встретишь с распростертыми объятиями... - Да кто вам сказал, что карточки - это знак Антихриста? У вас сберкнижка была? Это такая же форма безналичного расчета, который существовал всегда. С покон веков люди почувствовали, что нужен товар, при помощи которого можно осуществлять взаиморасчеты, они изобрели деньги. Развивалось человечество, видоизменялись и деньги. Были металлические слитки, потом научились чеканить монеты. Они были неудобны в обращении - догадались сложить их в одно место и выпустить бумажные купюры. Так появились банки. Увеличивались объемы платежей - придумали безналичный расчет, построена международная банковская система. Благодаря электронным технологиям она стала доступна каждому. Причем здесь - деньги по ветру полетят? Это всего лишь одна из форм... - А когда тебе электронный чип вживлять начнут, что скажешь? Еще удобнее? И карточку носить не надо? Неожиданно Николаю в голову пришла мысль, заставившая даже улыбнуться. - Да и не будет этого никогда, - сказал он, - Никаких чипов. - Будет! Уже есть! - Как взятки-то будем давать, батюшка? Пальчики приложим - здесь два ноля убавилось, а там прибавилось? Так сажать обоих надо. Без суда и следствия. Доказательство налицо. Священник хмуро посмотрел на него. - Спуститесь на землю, батюшка. К тому же, Святейший патриарх не благословляет то, что вы сделали сегодня. Я сам читал в ЖМП... - Старцы благословляют, - твердо сказал тот, не отрывая от Николая взгляда, - Хранители истинной веры. - А мнение священноначалия для вас что-нибудь значит? Хотя бы в порядке церковной дисциплины? Или, что? Раскол? Некоторое время они молча смотрели друг на друга. - Да, - проговорил отец Илья, вставая, - До священства тебе далеко. Он пошел к выходу, и обернувшись у самой двери, сказал: - Завтра в четыре часа креститься двое приедут. Ты их встреть и дождись меня. Я сам с ними побеседую. - Как благословите, батюшка, - ответил Николай, закрывая за ним дверь. «Ну, вот и все стало ясно, - подумалось ему, - Моя миссия исчерпана. Дальше будет больше...» У него возникло желание сесть в поезд и вернуться в свою квартиру в Ленинград. Работать где-то как раньше, ходить в храм молиться, делать что-то полезное людям. С самого начала он чувствовал себя здесь инородным телом. Но был храм. Он постепенно возрождался и уже не напоминал ту бесформенную руину, что возникла перед глазами Николая, когда он приехал сюда осенью, и крохотная доля в этом была его труда. Стало быть, не напрасно. «А может, так надо? Может и через это надо пройти? Ведь Господь не посылает никому ничего больше того, что тот может осилить...» Эту истину Николай уже усвоил не только по Евангелию, но и по жизни. Он продолжал со смирением трудиться, прислуживать в алтаре, уклоняясь от лишних разговоров со священником. Тем более, что забот прибавилось. Выразил желание помочь художник, приехавший отдохнуть в соседнюю деревню, двое молодых ребят строителей взялись оштукатурить храм снаружи, и придел, в котором шли богослужения, обрел полностью подобающий вид. Но отношения с отцом Ильей у Николая охлаждались все больше и больше. Тот привез партию литературы, в которой говорилось о ужасах глобализации, и бр