раз, как он звонил в дверь ставшего для него чем-то уже родным дома. Радовалась и мать, Валентина. Растила она сына без мужа, и иногда Николай ловил на себе по-женски нежный взгляд. И душой он ощущал себя здесь дома, и Ольга Владимировна, бабушка, была с ним приветлива, а один раз даже намекнула, что они очень подходят друг другу с Валентиной. Что мог ответить Николай? Он сам это чувствовал и был бы рад обрести, наконец, свою семью. Только правду, что мешала осуществлению этих замыслов, он открыть о себе не мог, так и оставшись, наверное, для них в чем-то загадкой... Но были зажигавшиеся радостью при его появлении глаза мальчишки, были и другие глаза, к которым он сейчас спешил, и это было самое главное в его жизни. Николай не чувствовал себя отверженным или чем-то в жизни обделенным. Когда Николай вышел, наконец, из больницы, стало смеркаться. Сегодня пришлось потрудиться по полной программе, даже на традиционный турнир по шашкам не хватило времени. «Ну вот, - подумал он, взглянув на часы, - к крестнику уже не попадаю...» Николай с сожалением посмотрел на завернутого в целлофановый пакет плюшевого слоника. «Видел бы Славка, чем сегодня мне пришлось заниматься», - подумал он. При воспоминании о Славке, у него опять сжалось сердце: «Бедный мой малыш. Как, должно быть, трудно любить такого, как я. Меньше всего уделяю ему внимания...» Николай вытащил на ходу мобильник и позвонил. - Да, Колян, - послышался желанный голос. - Разбудил? - Придавил маленько после смены. Все равно уже вставать пора. Я рыбы купил. Пожарю к твоему приходу. - Ты завтра работаешь? - Нет. Послезавтра в вечерку. - Слушай, давай проведем, в конце концов, весь день вместе, а? - Я-то с радостью... По интонациям голоса чувствовалось, что Славка заулыбался. - Нет, правда, Славеныш, - Николай тоже невольно улыбнулся, - обещаю, все дела отменю, на вечернюю службу заменюсь... - Поедем куда? - Решим. Главное - побудем вместе. - Давай. Жду. - До вечера. Не скучай. - Пойду рыбу жарить... Николай положил телефон в карман, и повеселевший от неожиданно принятого решения, стал спускаться в метро. Вот и храм. Вечером он служил с неразговорчивым отцом Петром. «Быстро освобожусь», - подумал Николай, зная, что тот любит, когда служит без настоятеля, подсократить службу. К тому же, она была рядовой. Ни праздника завтра не было, ни особо почитаемых святых. -В темпе читай, - сказал отец Петр, благословляя стихарь, - в храме полторы калеки. Николай сотворил поклон на горнем месте, взял часослов и вышел на солею, бросив взгляд на прихожан. В храме стояло восемь человек. Мария, Клавдея, Анна - этих он знал по именам. Три женщины и пожилой мужчина были ему не знакомы. Да еще один, кажется, незнакомый - высокий парень лет тридцати... Его он рассмотреть не успел, поскольку тот сразу же отступил в сумрак бокового придела. Отец Петр дал возглас и Николай начал читать. Все было, как всегда... Первый раз Николай ощутил неясное беспокойство, когда вышел на середину храма читать шестопсалмие. Он не мог понять почему, но ему вдруг стало неуютно. Как будто холодом повеяло. Он оттолкнул неприятное ощущение, но оно возникло опять, когда читал канон. Казалось, что на него кто-то пристально смотрит. Николай окинул взглядом прихожан. Все стояли, как всегда, с серьезными лицами. Прибавилось еще три человека, да продолжал маячить в сумраке придела силуэт высокого парня. Николай заметил, что его взгляд все чаще и чаще обращается к нему. Даже на какой-то момент показалось, что он уже видел его когда-то. Даже не его, а именно этот выделяющийся на фоне слабого света от горящих свечей, силуэт... Выходя читать «Благо есть...», Николай бросил взгляд в придел, но парня там уже не было. Служба закончилась быстро. Проповедовать отец Петр не стал, и объявив время начала завтрашних богослужений, благословил прихожан. Николай приготовил жертвенник, налил воду для завтрашнего молебна и выложил синодики. Храм уже опустел, ушла свечница, Елена закрыла двери. За окнами опять пошел снег. Почти, как утром... Николай окинул взглядом алтарь. Только что он спешил, предвкушая, что дома ждет Славка, пожаривший уже, наверное, рыбу, а тут вдруг почему-то ему расхотелось торопиться. «Я же собирался отчистить, наконец, капли воска с солеи», - вспомнил он. Николай взял скребок и вышел на солею. Елена ходила по храму, гася лампады и свечи. - Ну, вот, - сказала она, подходя, - Все по домам, а ты за работу. Вот, что значит, дома никто не ждет. - Откуда ты знаешь? - улыбнулся Николай, - А может, ждет? - Кто? Эх, Коля, Коля. Смотрю я на тебя - трудолюбивый, обходительный. Какой бы из тебя отец мог получиться, муж. Почему ты всю жизнь один? - Один, когда никому не нужен. А у меня сама знаешь... - То-то и дело, что ты любому помочь готов. А семья должна быть одна, своя. Род-то свой продолжать надо? - Все в свое время делать надо, - уклончиво ответил Николай, орудуя скребком, - Ты вон ругаешь меня, а друг один сказал недавно, что завидует. Второй раз женат уже и дети есть там и там, а говорит, что никому не нужен. И такое бывает. - Верующий, друг-то? - поинтересовалась Елена. - В душе, как многие говорят. Да что мы привыкли делить всех на верующих и неверующих? Кино такое смотрела в свое время? «Берегись автомобиля» называется. Помнишь, что Банионис Смоктуновскому отвечает, когда тот спросил, верует ли он в Бога? В Него верят все. Одни верят в то, что Он есть, другие верят в то, что Его нет, и то и другое недоказуемо. Так оно и есть. Бога надо чувствовать. Сердцем. Разумом осмыслить невозможно. Мне своего друга насильно в храм привести? Ну, привел. И что дальше? Если ему Бог Себя не открыл, что я-то, грешный, ему открою? - Ну, а что делать? - Серафим Саровский говорил, что делать. Спаси себя, и вокруг тебя спасутся. На себя больше смотреть надо, каяться, а мы других судить привыкли, учить, как надо жить, наставлять, как будто сами уже с крылышками. - Складно говоришь, Коль. Лучше иного батюшки. А не женишься, что монахом не станешь? Вот и проповедовал бы. - Надо будет, Господь приведет, не переживай. Устала, небось, второй день подряд дежурить? - Ой, правда, Коль. Молодая была, кирпичи на стройке таскала на пятый этаж - и ничего. За Автово мы строили, когда я в Ленинград приехала, - охотно переключилась Елена на другую тему, - В общежитии жили. Что у нас у кого было? А весело жили. Свадьбу, помню, играли, столы из комнату в комнату составили через коридор. Гуляли всю ночь, а на следующий день - опять на работу. И сил хватало. А сейчас? Что я делала-то тут? Свечи тушила? А уже, до подушки лишь бы дотронуться... Чай-то пить будешь? - Да нет, пей одна. Помою сейчас солею, и домой. Елена ушла, а Николай завершил уборку и вошел в алтарь. Он сотворил поклоны перед престолом и неожиданно, стоя на коленях, начал молиться, прося у Господа прощения за все лукавство, ложь, нечистоту, коими осквернял себя в жизни... Послышались шаркающие шаги Елены. Николай поднялся и пошел одеваться. - Ну, счастливо, - сказал он ей у дверей храма, - Помощи тебе Божией. - С Богом, Коля, - ответила та, закрывая за ним дверь. Улица была совершенно пуста. На автобусной остановке маячила лишь одинокая фигура сильно подвыпившего здорового детины с бутылкой пива в руке. «Наверное, автобус только ушел, - подумал Николай, направляясь к остановке, - Теперь не дождешься...» Детина, заметив приближающегося со стороны храма Николая, перестал раскачиваться, отхлебнул из бутылки и уставился на него. Николай встал поодаль и глянул в сторону, откуда должен был показаться автобус. Детина, тем не менее, сделал несколько шагов и оказался с ним лицом к лицу. Не заметить уже было невозможно, и Николай поднял на него взгляд. - В церкви работаешь? - прохрипел пьяный, дохнув на него перегаром. - Работают на заводе, в церкви служат, - спокойно ответил Николай. - Батюшка? - опять прохрипел детина, с ненавистью глядя на него. - Нет. - Ну, твое счастье... - Почему? - спросил Николай, посмотрев в его мутные озлобленные глаза. - А потому, что если бы был батюшка, я бы тебя убил, - с трудом ворочая языком, выговорил тот, и рука его крепко сжала бутылочное горлышко. - А ты убей. Это самое большее, что ты можешь для меня сделать, если я через тебя мученическую смерть за Христа приму. С моими грехами меня только это и спасет. Николай сказал это спокойно, без патетики и восклицаний, глядя прямо в глаза, но так, что детина невольно попятился. - Е..нутый, - выговорил он в замешательстве и отошел на прежнее место. Он видел, как человек из церкви опять посмотрел на пустынную улицу, как неожиданно выступил из темноты высокий парень лет тридцати, стоявший в тени заколоченного дверного проема дома возле остановки. В свете фонаря мелькнули гладко зачесанные назад волосы... Парень подошел к человеку вплотную - казалось, что встретились друзья. Детина уловил короткий взмах локтя парня, после чего тот резко развернулся и быстро пошел по улице. Затрещали под ногами ветки кустарника в сквере, что начинался за домом... Детина вдруг заметил, что стоящий человек начал медленно оседать на землю. Вот он уже лежал в неловкой позе на асфальте... Пьяный сделал несколько шагов к распростертому мужчине и увидел, как свежевыпавший сне