Кто-то с улицы ее окликнул. Потом еще раз, более разборчиво:
— Алла! Какая встреча!
В людях, стоящими над ними на набережной, Алла без труда узнала Ивону и своего отца, Анатолия. Фаддей торопливо вырвал свою ладонь и спрятал руки в карманы.
— Не хочу, чтобы они подумали, что ты встречаешься с уродом, — коротко сказал он, поворачиваясь лицом к морю.
Они спустились к воде.
— Анатолий, — ее отец протянул руку Фаддею, полностью проигнорировав Аллу.
— Дима. Очень приятно, — сказал он и едва заметно скривился. На пляже был сильный ветер, и Фаддей, казалось, замерз даже в своем теплом пальто. Его пальцы покраснели от холода, и Алла почему-то очень сильно захотела надеть на него перчатки.
— Может, поднимемся наверх? Тут ветрено, — предложила Алла, чувствуя небольшой укол жалости от того, что они покидали морской берег. Анатолий промолчал, и только заметив одобрительный кивок Фаддея, пошел к ступенькам. Ивона все это время не сказала и слова.
Анатолий был не очень высок, едва ли симпатичен и просто устрашающе, подчеркнуто вежлив с Фаддеем, но равнодушен к Алле.
— Будешь? — он протянул Фаддею открытую пачку.
— Нет, спасибо. Я бросил.
Они все вчетвером стояли спиной к морю, облокотившись о перила. Соленый ветер трепал слишком длинные волосы Аллы, и ей это почему-то даже нравилось. Можно было отвернуться и не смотреть на отца.
— Да от одной ничего не будет, — Анатолий толкнул Фаддея в плечо. Алла ни к месту подумала, что Фаддей, наверно, очень устал от их долгой прогулки.
— Хуже уж точно, — хмыкнул он, принимая сигарету. Алла выхватила ее с губ Фаддея, сломала пополам, смяла в кулаке и выкинула.
— Ты дурак, Дима, — сказала она и хотела добавить что-то еще, но наткнулась на колкий взгляд Анатолия и испуганный Ивоны и замолчала.
— О, твоя девка лезет, куда не просят, — хмыкнул он. Вспомнилась старая фотография, где родители стояли на этой же набережной, такие счастливые и улыбчивые. — О, извините, я погорячился, — вдруг добавил Анатолий. Его лицо смягчилось, но Алле почему-то показалось, что он просто повторил когда-то заученную фразу, как игрушка-болванчик.
С моря рванул сильный ветер и Фаддей словно подавился воздухом. Он сильно закашлялся и едва успел закрыть платком рот. Алла поняла, что он неудачно пытался скрыть кровь.
— С ним все нормально? — вдруг спросила Ивона, отступая на пару шагов назад.
— Нет, — Алла почувствовала острую злость на окружающий мир. — У него рак, — чуть ли не сплюнула она, обращаясь в своей ярости скорее к Анатолию, чем к Ивоне. — Рак легких.
Алла подошла ближе к Анатолию. Его лицо выражало подчеркнутое равнодушие.
— Рак легких бывает от курения двух пачек в день. Так что если человек отказывается, то, пожалуйста, не надо его заставлять, — она могла бы ткнуть пальцем ему в грудь, но сдержалась. Он немного лукаво улыбнулся. Впрочем, хоть что-то.
— Извините, — повторил Анатолий. — Вы могли сказать раньше.
— Мой промах, — фыркнула Алла и скрестила руки на груди, плотно прижимая их к телу. Она давно выучила, что так ее труднее ухватить.
— Аллочка, не кипятись, — Фаддей тронул ее за руку, и она вздрогнула, как от удара. — Пойдем, трамвай подъезжает.
Они скомкано попрощались, от чего Алла почувствовала приступ тошноты. Ивона обернулась перед тем, как окончательно уйти с Анатолием.
— Я дурак, — сказал Фаддей, стараясь идти с ней в ногу.
— Конечно, ты дурак, — согласилась Алла. Она взяла его за руку: очень хотелось отогреть замерзшие пальцы. Они почти не говорили до самой больницы. Перед тем как уйти, Алла задержалась в дверях палаты: Фаддей старательно поправлял цветы в вазе и улыбался. Ей стало тепло в районе живота.
***
— С твоей руки я бы выпил хоть чистый спирт, — признался ей Анатолий и улыбнулся той странной искренней улыбкой, что была присуща исключительно пьяным. Алла уже и не хотела ему больше наливать, но он опять подвинул к ней бокал: — Обнови.
Алла специально добавила в коньяк больше льда, чем стоило, но Анатолий этого не заметил; он опрокинул все залпом и только немного поморщился.
— А чего ты, Алла, работаешь здесь? — вдруг спросил он. Алла сцепила зубы: она была обязана поддержать диалог. За свою жизнь она наслушалась уйму историй пьяниц, которые садились за бар только с целью потрепаться о своей несчастной судьбе.
— А чего мне маяться без дела? — ответила она, позволяя себе облокотиться на барную стойку. Было уже поздно: первый час ночи. Почти все гости разошлись.
— Ты мыслишь как мужчина, — фыркнул он и закашлялся. — Что девочку должно волновать? Семья, дети…
Анатолий сделал неопределенный жест пустым бокалом и с грохотом поставил его на бар.
— Ты считаешь, что девочка не может себе сама заработать на жизнь?
— Девочка, конечно, может, но когда она становиться женщиной, то у нее появляются другие обязанности, — серьезно сказал Анатолий. Он огляделся по сторонам, остановился взглядом на Ивоне, которая протирала столы, и совершенно искренне ей улыбнулся. Алла вздохнула.
— Получается, женщина должна зависеть от мужа? Быть его собственностью? — спросила она.
— Женщина не машина, чтобы принадлежать мужу. Но! У нее тоже есть своя функция, — сказал он совершенно спокойно, словно говорил это или слышал множество раз в жизни. Алле стало противно от того, что это говорил родной ей человек. Она никак не могла понять, как такие глупости можно считать за истину?
— И в чем же ее функция?
— Создавать семью, — ответил он и снова подвинул бокал: — Обнови. И, может, ты еще слишком молодая, но никакая женщина не сможет работать и воспитывать ребенка одновременно.
Алла промолчала. Она была не согласна со всеми его доводами, но звучали они настолько обыденно, будто сама Алла свалилась с Марса и не могла постичь то, что понимали абсолютно все с рождения. Они все жили словно в разных мирах, галактиках.
— Может, ты и прав, — сказала она, хотя так не считала. Алла бы все равно не втолдычила ему свою точку зрения, потому что такие мужчины зачастую слушали только таких же мужчин.
— Конечно, я прав…
— Но почему оба родителя не могут равноправно ухаживать за ребенком? По очереди?
— Ребенку нужна мать, а если она будет прозябать на работе, то все равно выйдет черти что, — сказал он так спокойно и уверенно, что Алла против воли одобрительно кивнула. — А мужчина создан, чтобы приносить в семью деньги, стабильность. И если дома его не будет встречать жена, а вместо этого сидеть на работе, то эта простая схема разрушится. Не будет семьи. Будет черти что.
— Почему в семье должны быть дети? — вдруг выпалила Алла, хотя изначально не планировала спрашивать это. — Почему не посвятить себя любимому делу?
— А оно есть у нас, это любимое дело? — фыркнул Анатолий, и у Аллы против воли дрогнули руки. — Да даже если есть! Оно тебя прокормит? Женщина может иметь любимое дело, когда сидит дома, а мужик впахивает. Не наоборот. Как-то тебе это родители не объяснили? — он привстал и подался ближе к Алле, уставившись прямо ей в глаза. Она поборола желание отвернуться: запах перегара от отца Алла не переваривала в любом времени.
— Они-то объяснили, но, знаешь, я бы не хотела ни от кого материально зависеть, — задумчиво сказала Алла скорее себе, чем ему.
— Тогда твоя жизнь будет одинокой. Без детей, — Анатолий сделал акцент на этом слове, — без семьи. В семье, понимаешь, важна поддержка: он приносит деньги, она ухаживает за домом. Создает быт. Мне кажется, Ивона будет прекрасно справляться, — сказал он и наконец-то осушил бокал, который все это время держал в руке.