«Нет, не будет», — подумала Алла и усмехнулась.
Алла устало склонилась над барной стойкой: пришла какая-то пьяная компания. Она спряталась под бар и начала массировать виски. Так хотелось урвать пару минут отдыха, пока Анатолий отошел в туалет, а новые гости еще не уселись. В висках стучала музыка и бесконечный текст песни про семнадцать лет, что хотелось кричать. Ей вдруг захотелось домой, провалиться в пару часов сна, а потом с самого-самого утра вырваться к Фаддею в больницу, чтобы провести с ним почти весь день перед работой. Ей все чаще казалось, что она никак не влияла на своих родителей. Они были непрошибаемые. Ей захотелось сдаться.
— Алла, вылезай! — она услышала голос Сёмы и резко вскочила на ноги, испугавшись, что уснула.
— А?
— Тебя все нет и нет, а номер этого гадюшника ты мне не оставила, — сказал он устало, садясь. Сёма провел ладонью по лицу и крепко зажмурил глаза — похоже, так он хотел отогнать сон.
— Мы все никак не могли выгнать Анатолия, — тихо сказала она, наклоняясь ближе к Сёме. От него пахло потом, сыростью и пылью. Она ни к месту вспомнила, что он никогда не ложился спать до ее прихода с работы.
— Того самого?
— Того самого. А, вот он идет, кстати, — добавила Алла. Анатолий плюхнулся на соседний стул и снова протянул Алле бокал.
— Обнови, а?
— Тебе хватит, думаю, — сказала она. — Мы скоро закрываемся.
Анатолий посмотрел на нее, но будто бы не увидел. Он повернул голову, заметил Сёму и удивленно воскликнул:
— О, ты ж тот сантехник! — Анатолий тут же протянул ему руку. — Здорова!
— Привет, — спокойно сказал Сёма, скрепил рукопожатие и вдруг ехидно добавил: — Кран больше не капает?
— Не капает.
Анатолий отвернулся, а Алла фыркнула в кулак. Она вспомнила, что ее отец никогда не марал руки грязной работой. Он вообще не часто что-то делал по дому, сваливая все обязанности на мать или саму Аллу.
После, как они закрылись, Алла с Сёмой шли пешком домой, уступив такси последним гостям.
— Иногда меня удручает, что именно он должен стать твоим отцом, — сказал Сёма. Алла вдруг вспоминала, как Сёма смотрел на Ивону этой ночью: изучая каждую черту ее лица, запоминая даже быстрые, случайные движения. Ей показалось, что он обратил на нее слишком много внимания.
— Поверь, она бы не сделала тебя счастливым.
— Может, я бы мог сделать счастливой ее, — задумчиво сказал он. На улице было так тихо, что их шаги отдавались в голове набатом.
— Ты просто зациклился. Вы даже не говорили нормально, — ответила Алла, хотя на мгновение допустила мысль, что Сёма был бы прекрасным отцом. Не ей, но кому-то другому. Но это было всего лишь предположением, поэтому она отбросила его так быстро, как только могла.
— Что у тебя с Фаддеем? — вдруг спросил он, и Алла замерла посреди улицы.
— Ничего, — фыркнула она, опустила голову и пошла дальше. Сёма быстро ее нагнал.
— Ты же в курсе, что он скоро умрет?
— В курсе.
— Нет, ты не понимаешь, Алла, — Сёма взял ее за плечи, как маленькую девочку, которой хотели что-то втолдычить. Она давно поняла, что ей он напоминал тот образ идеального отца, которого у нее никогда не было. Это было так странно: Сёма был старше всего на пять лет. — Это может случиться в любой момент. Завтра, когда ты к нему придешь, через неделю, когда ты и я будем на работе. В любую секунду.
— И что? Я знаю! — она отступила назад, и Сёма ее не удерживал.
— Если ты своими словами разрушишь брак своих родителей, то застрянешь здесь и после его смерти, — сказал он и отвернулся, Алле показалось, что у него слезились глаза. — Тогда ты не вернешься. Не сможешь. Застрянешь. Так что думай, что и когда ты говоришь.
— Я думаю. Я осторожна. Они не расстанутся.
Алла посмотрела на наручные часы: было почти пять утра. Спать не хотелось.
— Ты уже успела в него влюбиться? — спросил Сёма серьезно. — Когда он не болел, то был великим человеком. Жаль, что ты только сейчас его узнала.
— Я не влюбилась, — Алла отвернулась и ускорила шаг. Ей показалось, что желудок свернулся в удушающую петлю.
— Мы с тобой, гостья из будущего, влюбились в тех, с кем нам не суждено быть, — с досадой сказал Сёма.
— Я знаю, знаю! — воскликнула Алла, обнимая себя руками. Куртка Фаддея почему-то не грела осенью в пять утра.
— Просто не хочу, чтобы ты сражалась с ветряными мельницами.
— Может быть, лучше сделать так, чтобы я не рождалась! Их будущая семья будет ужасной! Моя жизнь будет наполнена пьянками, криками и слезами!
Алла почувствовала, как слезы покатились солеными каплями по щекам и сорвались к земле. Даже если Алла вынудит Ивону бросить Анатолия, то какой от этого будет прок, если сама она застрянет в этом времени? Она еще не решила для себя — хотелось ей вернуться или остаться. Обе эти возможности пугали ее равносильно, потому что она совершенно не знала, что ожидать в дальнейшем. Это незнание пугало ее больше всего на свете, заставляя чувствовать одиночество и вязкую безысходность.
— Может, ты уже успела что-то поменять в лучшую сторону? — спросил Сёма, протягивая ей носовой платок.
Алла шумно высморкалась и утерла слезы. Она не была уверена в том, что не сделала еще хуже.
— Я не знаю.
***
Еще из коридора она услышала какой-то грохот и старческое причитание. В больнице все еще стоял запах чьих-то болезней, медикаментов и бинтов.
— Куда ж ты, Дима, засобирался! — это был голос все того же деда, который когда-то назвал их «голубками». Алла влетела в палату, опасаясь какого-то скандала, но замерла в дверях: Фаддей ожесточенно собирал свои вещи, будто хотел уйти раньше ее прихода. Алла сжала кулаки от досады — он чуть не ускользнул у нее из-под носа.
— Дима! — возмущенно сказала она. — Какие-то планы?
— Я выписался, — раздраженно ответил он. — Все равно мне не поможешь, а химию мне даже тогда поздно делать было. А сейчас что, сейчас ее еще даже не практикуют!
Фаддей возмущенно всплеснул руками и, закинув на плечо рюкзак, прошел мимо Аллы. Он остановился, постоял немного, а потом обернулся.
— Ну так, проводишь меня до дома?
Алла закивала и подхватила его под руку, сразу ощущая тяжесть, с которой Фаддей навалился на нее.
— Ну чего ты Сёму с машиной не подождал? — спросила Алла, а Фаддей на это только хмыкнул. — Ты как маленький. Думал, мы тебе запретим? Или будем злиться?.. Конечно, будем, но только ты в праве выбирать, что делать дальше.
Алле показалось, что ей удалось его смутить. Фаддей поджал губы и медленно выдохнул, словно старался успокоиться.
— Прости. Просто сейчас мне, — он запнулся, — трудно. Я хочу снова почувствовать себя нормальным. Здоровым.
В трамвае он сел, а Алла встала рядом. Она положила руку ему на плечо, даже сквозь ткань он казался горячим, как факел или, скорее, спичка. Та, которая уже догорала, а поэтому обжигала кончики пальцев.
— Я понимаю. Хочешь, можешь поспать?
После ее слов он тут же прикрыл глаза, и Алла заметила, как молодо он выглядел. Трамвай медленно ехал к нужной им фонтане, а Алла продолжала гладить Фаддея по плечу. Она отдернула руку, вспомнив, что он терпеть не мог жалость. Чувство, что ее одолело, она не могла назвать жалостью к больному человеку, это было что-то большее, до этого малоизученное. Скоро пришлось его разбудить, чтобы не проворонить остановку и выйти вовремя.
Его квартира была далеко от моря, в спальном райончике. Дом довоенный, старый, с высокими потолками. Он открыл скрипучую дверь, и Алла будто попала в прошлое столетие. Полностью белые стены были украшены множеством фотографий, с которых на нее смотрели незнакомые люди. Они все были рождены в разные десятилетия. Многие улыбались, кто-то был серьезен. Над кухонной столешницей висело фото молодого мужчины на инвалидной коляске. Фаддей заметил взгляд Аллы и коротко сказал: