- Я взял пленного. Хочу допросить… - не слишком уверенно начал Микаш.
- Думаешь, он скажет что-то новое? – измученно спросил Гэвин.
- Можете считать это мнительностью, но мне кажется, демоны знали о наших планах, - Микаш все же собралась и преодолел собственную робость.
Гэвин только пожал плечами.
- Ладно, давай допрашивай, раз сам притащил.
Он уселся на бревно вместе с капитанами, поставил локти на колени и подпер подбородок ладонями, с терпеливым ожиданием глядя на Микаша.
Он думал, что допрос будет вести сам Гэвин, но раз так… Не идти же на попятную перед всеми. Микашу поднесли серебряный кинжал. Ходока достали из клетки и привязали к столбам рядом с костром. Не то, чтобы тварь не сопротивлялась, наоборот, дергалась, пыталась отбросить сторожей или цапнуть зазевавшихся. Но связанный, он покорно обмяк и лишь смотрел безотрывно кроваво-красными глазами в лицо палача.
Отрешиться. Показывать слабость нельзя – никому и никогда, особенно среди своих.
- Ну что, струсил, убийца? – прошипел, ухмыляясь клыкастой мордой, Ходок. – Как головы резать – ты мастак, а мучить перед всеми – сразу совестно? А? Истинную свою суть показывать.
Ну да, как всегда пытается язык заговорить – ничего нового.
- Если хочешь умереть быстро – отвечай на вопросы. Как вы узнали о наших планах?
- Да вы же все предсказуемые, как не знаю что. Думаете, мы не можем просчитать все ваши шаги загодя? Чай, больше тысячи лет воюем.
- Как и мы с вами. Кто ваш лазутчик?
- Нет никакого лазутчика. В ваших поражениях виноваты только вы сами.
- Уж конечно, - хорошо хоть разозлил достаточно. Микаш полоснул тварь серебряным лезвием. Выступила черная кровь, запахло паленым мясом. Ходок громко зашипел, извиваясь на путах всем телом. – Так ты будешь отвечать?
- Я ответил – нет лазутчика. Вы сами кусаете себя за хвост. Нам остается только собраться для решающего удара и добить. Скот останется без сторожей, и тогда его можно будет откормить и схарчить. Совсем как у вас в селе.
Микаш смерил его ледяным взглядом и принялся вырезать лоскуты кожи на мохнатой черной груди. Паленая шерсть и мясо воняли непереносимо, также мерзко, как когтями по стеклу, визжала тварь. Помогало только то, что капитаны наблюдали за всем бесстрастно.
- Еще одно оскорбление – и я сниму с тебя всю кожу. Имя!
- Хоть режьте по кусочкам – не скажу.
- О! Значит, лазутчик все-таки есть!
Тварь зарычала и рванулась. Веревки лопнули. Ходок насадил себя на выставленный для защиты кинжал. Лезвие вошло в и без того кровоточащую грудь по самую рукоятку. Ходок несколько раз резко дернулся, чтобы уж наверняка. И рухнул на землю бездыханным. Микаш так и остался стоять с вытянутым вперед кинжалом, с которого капала темная кровь. Мотнул головой, чтобы прогнать оцепенение, и, пихнув демона сапогом, чтобы удостовериться, что тот мертв, направился к маршалу.
- По крайней мере, теперь ясно, что лазутчик есть, - сказал Микаш, принимая из рук Гэвина платок, которым принялся отирать лезвие от крови. – Это кто-то из командования, кто-то, кто знал о наших планах. Нужно проверить, нет ли у кого шрамов на шее. Или еще чего – подумать.
Маршал в задумчивости почесал бровь.
- Ну ладно, исполняйте! – приказал он капитанам зычным голосом.
Микаш взял факел и принялся осматривать шею каждого. Капитаны, помощники и советники нехотя отворачивали перед ним вороты рубах и показывали шеи. Кривились при этом, словно такая проверка унижала их высокородную честь. Вильгельм напротив презрительно ухмыльнулся, когда Микаш ничего не нашел на его шее. Даром что дураком не обозвал. Остальные тоже оказались чисты. Микаш замер возле последнего – Дайон Томази, кажется, так его звали, капитан роты красноклювов. Норикиец, говорили, из обедневшей семьи, телепат, как и Микаш. Ему было уже за тридцать, крепкий, но невысокий, звание получил заслуженно и носил не первый год, на советах обычно отмалчивался, но на поле брани был смелый и удачливый, как демон.
Микашу с самого начала не понравился его взгляд, хотя другие тоже смотрели волками. Было в нем что-то… впрочем, Микаш списал все на мнительность, ведь шея у него тоже оказалась чиста.
- Ну что, доволен, маршальский прихвостень? – зло зашептал ему на ухо Дайон, поправляя ворот. И уже в голос, чтобы все слышали: – Сам-то шею покажешь? Да я отсюда вижу, что шрамы у тебя есть.
По собравшимся прокатился недобрый шепоток, все переводили взгляды с Микаша на Гэвина и обратно.
- Они старые. На меня в детстве Ходок напал. Маршал знает.
Микаш повернулся лицом к Гэвину и покорно склонил голову. В темноте его не разглядеть лица, только видно, как тревожно пульсирует и покрывается тонкими жилками нестерпимо-голубая аура. Не доволен? Неужели в чем-то подозревает? Но ведь…
Подумать Микаш не успел. Сгусток воздуха ударил в бок. Микаш едва смог подставить ладони и упал на четвереньки.
- За Единого!
Над головой свистнуло лезвие короткого меча. Когда Микаш обернулся, то Дайон за ним стоял с растопыренными ногами и руками, в правой зажат короткий меч. Глаза вытаращились, а ртом он суматошно глотал воздух, словно на горло давила удавка. Прищурившись, Микаш почти видел вихрившиеся вокруг него голубые сгустки воздуха.
- Завяжите ему рот и живо ко мне в палатку! – скороговоркой отдавал приказания Гэвин, широко шагая прямиком к ним.
Микаш рывком поднялся, пытаясь отойти от шока и сообразить, что произошло. После затишка мысли лихорадочно скакали. Бунтовщики среди Стражей? Снюхались с демонами? Вербовали лазутчиков, готовили покушение на маршала или провокацию? Пытались ослабить армию, увеличив потери?
Также гудели и люди вокруг, потрясенно обсуждая случившееся.
Как Дайон пронес оружие на совет? Всех же обыскивали. Есть еще предатели?
Двое маршальских охранников выбили меч из безвольной руки предателя, воткнули ему в рот кляп и потащили к палатке Гэвина. Он шагал следом, быстро и размашисто, прошел мимо Микаша, даже не взглянув. А ведь только что жизнь ему спас! Микаш поспешил за ним. У самого входа в палатку Гэвин развернулся и приказал:
- Останься здесь, со всеми.
- Но это… небезопасно, - с трудом нашелся Микаш.
- Правильно. Поэтому останься, - не слушая больше возражений, Гэвин скрылся за пологом.
Через пару мгновений стражники покинули палатку и маршал остался один на один с пленником. Микаш закрыл глаза, изо всех сил присматриваясь к аурам внутри. Голова трещала: то ли от усталости и бесконечных волнений, то ли от удара телекинезом. Хорошо хоть дар не использовал в это время, иначе бы не очухался до завтра.
Капитаны тоже столпились у палатки. Микаш затылком чувствовал их сверлящие взгляды, их эмоции – тревога и недоверие. Но волновал больше маршал – закрытая на пудовый замок книга, единственная, из всех в мире, которую действительно хотелось прочесть от корки до корки, разгадать зашифрованный в мутных словесах смысл, но не мог дотянуться даже до инкрустированной золотом обложки.
Полыхнула голубая аура. Раздался крик. Микаш было дернулся бежать в палатку, но стражники удержали его. Вскоре Гэвин вышел сам, с его ладоней падали темные капли, в ночном воздухе витал солоноватый привкус крови. Так пахла беда.
- Заберите тело. На рассвете сожжем, как предателя, - Гэвин на мгновение пошатнулся. Микаш дернулся подхватить его, но тот успел выровняться сам и отстранился, скрестив руки на груди, заговорил четко и бойко. – Соберите всех истинных телекинетиков, всех, кто умеет обходить ментальные блоки и невосприимчив к внушению. Я знаю, что их мало, но с десяток набраться должно. Уверен, в лагере есть и другие предатели. Будем проверять всех – я расскажу, что делать. Начнем с приближенных к Томази, телепатов в первую очередь.
Люди начали расходиться, спеша исполнить приказы маршала. Даже в таком ослабленно состоянии ощущалась его огромная, довлеющая над всеми сила. Она не позволяла ослушаться. Никогда.
Несколько капитанов осталось, ожидая какой-нибудь ясности.