Женой Вильгельма оказалась бледная стеснительная девушка, которая говорила очень тихо и все время прятала взгляд. Жидкие каштановые волосы были аккуратно уложены в высокую прическу, круглые каре-зеленые глаза навыкате блестели, как от слез. Она все время подтягивала глубокий лиф роскошного платья выше, зябко сутулила худые плечи и единственно заглядывала в рот своего мужа, ожидая от него внимания, как собака ожидает косточку для хозяина. И почему-то очень напоминала мне себя во время помолвки с Йорденом. Нет, некоторые вещи происходить не должны.
Я развлекала Микаша танцами и разговорами, терпеливо дожидаясь, пока настанет подходящий момент познакомить его с невестой, хотя в душе хотелось то ли выть, то ли плакать. Обнять и не выпускать, крича так, чтобы все слышали “мой, мой, мой, не отдам!” Но видно правду говорят, если действительно любишь кого-то - отпусти. Отпусти, потому что его счастье важнее. В таких вещах глупого детского эгоизма быть не должно.
По-особенному нежно и романтично заиграла музыка, свечи чуть приглушили явно по приказу Вильгельма, и он сам подвел к нам молодую особу.
- Позвольте представить мою двоюродную кузину, Корнелию Мотильон. Она давно мечтала познакомиться с героем стольких сражений и, каюсь, не смог отказать ей в удовольствии, - велеречиво обратился к Микашу Вильгельм.
Девушка и правда была очаровательной: светлые кудряшки обрамляли миленькое чистое личико, голубые глаза сияли добродушной улыбкой. Скромное, но вместе с тем элегантное небесно-голубое платье прекрасно сидело на ладной фигурке. Самой не больше шестнадцати.
- Микаш Остенский, помощник капитана роты Красноклювов. Весьма польщен, - сухо представился Микаш и строго по этикету приложил ее обернутую в белую перчатку ладонь к губам. Потом обернулся ко мне: - А это…
- О, я столько слышала о вашей доблести и силе, но в рассказах все преуменьшают, - она хлопнула пушистыми белыми ресницами и смущенно покраснела.
- Моя спутница Лайсве Веломри, - закончил свою фразу Микаш, как только она замолчала.
- Я знаю все-все о вашей битве при Огненных Скалах, и о тайной вылазке на Терракотовую башню, и о ночном обстреле в Чернолесье. Но это только с чужих слов, расскажите вы сами!
- Корнелия, душенька, не налетайте вот так на человека. Это невежливо, - шутливо укорил ее Вильгельм, и она снова забавно зарделась.
- Ну расскажи ей, чего тебе стоит? - шепнула я на ухо Микашу, видя, что он все также отстранен, как обычно.
Он пожал плечами и принялся рассказывать, сухо, без интонации, теми же словами, какими обычно писал отчеты в орден.
Вильгельм глазами позвал меня за собой.
- Не очень воодушевился, да?
- Зато ее энтузиазма на двоих хватит.
- Уговорите его пригласить ее на танец, а лучше вообще протанцевать с ней до конца вечера. Вы же знаете, в танце все по-другому смотрится.
Знаю. И почему-то некстати вспомнился наш первый танец у шамана в тяжелых медвежьих шкурах, и потом на свадьбе туатов, хотя нет, первый наверное был у меня на помолвке. Он так хотел потанцевать со мной, что позаимствовал тело одного из наперсников моего жениха. Украденный танец. Тогда я испугалась, случайно проникнув сквозь его внушение, но сейчас все его порывы казались такими романтичными и искренними, что щемило сердце.
- Я попробую, - согласилась я, заталкивая все чувства глубже внутрь себя. Сейчас нельзя отступать, дома, дома все вспомню и поплачу. Когда никто не увидит моих слез.
Микаш закончил свой скупой рассказ очень быстро и обернулся к нам, оставив Корнелию скучать в недоумении. Мы поспешили вернуться.
- Ну что, дорогая, как тебе наш герой?
- О, я так рада, что вы нас познакомили. Это как исполнение самого сокровенного желания, - она сложила ладоши на груди и заискивающе посмотрела на Микаша.
- Пригласи ее на танец, - шепнула я ему.
- Зачем это?
- Ну ей же так хочется, смотри. Это ведь совсем небольшое одолжение, правда, а она будет счастлива. Ее отец очень влиятельный человек в ордене, если ты ей понравишься, он замолвит за тебя словечко.
- Вот еще!
- Потанцуй с ней. Протанцуй с ней весь вечер. Я этого хочу, - прошипела я ему сквозь зубы свой последний аргумент, а глазам уже подступила мутная пелена слез вместе с болью, которая скручивала все внутренности в тугую спираль. Вот-вот не выдержу и упаду прямо здесь.
- Если ты так хочешь… - ответил Микаш упавшим голосом и послушно пригласил Корнелию на танец.
Она так воодушевилась, что захлопала в ладоши и едва не бросилась ему на шею, но высокородная выучка удержала. Они принялись чинно кружить по залу.
- Вам нужно уйти. Так будет легче для всех, - с поддельным участием посоветовал мне Вильгельм, хотя сам совет, конечно, не был лишен смысла.
- Вы правы, благодарю, - кивнула я ему и бросила последний взгляд на своего медведя.
Как быстро он возмужал и каким красивым, сильным и славным женихом стал. Жаль, что мне не шестнадцать и мы не у нас в Ильзаре на моей помолвке. Безвозвратно уходящее время не вернуть. Я решительно зашагала в выходу из зала. Приближалась самая активная часть танца - вряд ли Микаш заметит мое исчезновение, а потом будет уже поздно.
Я надеялась поскорее остаться одна, но в коридоре меня настиг Вильгельм.
- Я вижу, вы расстроены. Просто хотел сказать, что если вам плохо или одиноко или просто хочется поговорить по душам, я всегда готов выслушать и ободрить, - он улыбнулся приторно-сладко и потянулся за моей ладонью.
Я упредительно отошла на шаг:
- Не сочтите грубостью, но считаю, что нам надо объясниться прямо, чтобы не оставалось никаких недомолвок. Я не испытываю к вам никаких симпатий. Единственный мужчина, который когда-либо меня интересовал, это Микаш. Другие, на замену или просто скоротать скуку мне не нужны. Прошу покорнейше извинить.
Он все-таки ухватил меня за локоть, подтянул к себе и зашептал в самое ухо, почти касаясь губами мочки:
- Это вам сейчас так кажется - старые чувства еще не остыли. Но дайте время - полгода-год - и вы сами ко мне прибежите. Поверьте, я умею быть ласковым и обходительным. Никто еще не оставался разочарован.
Я вырвала у него руку и с силой оттолкнула:
- Ни сейчас, ни в любое другое время вы мне не интересны. А будете приставать - я закричу. Высокородным прощают все, кроме насилия над женщинами. Уж поверьте, это я знаю точно. Ступайте к своей жене, вот уж кто вас действительно ждет и очень любит.
- Пожалеешь, - процедил он сквозь зубы на прощание и вернулся в зал.
- Уже жалею. Микаш… - выдохнула я побрела восвояси, не чувствуя ни холодного ветра, ни накрапывающего дождя, ни тревоги на темных улицах в одиночестве.
Как в трансе я вернулась в комнату Микаша и принялась быстро собирать вещи. Нужно убраться до того, как он вернется, чтобы не делать больнее ни ему, ни себе. Мы же обещали друг другу. Вот сейчас самая пора сдержать слово. “Это правильно”, - повторяла я, как заведенная, стискивая в ладонях куклу Герду из веток. Я тщательно за ней ухаживала, подправляла, если что-то рвалось или ломалось. Единственный его подарок, который я возьму с собой на память. Он самый дорогой.
Я принялась укладывать одежду в тюк, а по лицу в два ручья уже текли слезы. Рвавшиеся изнутри всхлипывания душили, и так нестерпимо больно было, что хотелось забиться в угол, свернуться колачиком, кричать во весь голос и царапать себе руки в кровь ногтями, только бы прошло! Будто по живому рубишь, рвешь из себя такую родную важную часть.
Наткнулась на его поношенную походную форму. Сколько ни стирай, а все равно пахла им. Я зарылась в нее лицом, как оголтелая глотая его запах. Представляла, как всю эту невероятную затаенную нежность, доброту, ласку, бесконечную преданность он дарит той другой. Улыбается ей, как улыбался только мне. Раз за разом уверяет, что красивей ее на свете нет. Целует, ах как он целует. Ее. Не меня. И говорит свое вечное: “Как ты желаешь. Чего ты желаешь?”