Распахнувшая дверь грохнула о стену так, что весь дом до основания.
- Лайсве! - его низкий голос ударил по ушам громовым раскатом.
Я внутренне сжалась, не оборачиваясь. Не успела. Ах, почему он не задержался на приеме? В несколько гигантских шагов он пересек комнату и оказался у меня за спиной, я чувствовала его частое дыхание на затылке. Сильные руки властно развернули меня к нему лицом, хотя поднять взгляд я боялась.
- Какого демона ты творишь? Зачем кинула меня с этой сопливой девчонкой?
- Так будет лучше для нас обоих, - тихо просипела я севшим голосом.
- Что за чушь? Я понимаю, все понимаю. Я безродное ничтожество, которое ничего сам добиться не может. Только и делаю, что ною. Если хочешь бросить меня, так бы и сказала. Я бы не стал тебя удерживать. Но не надо делать из меня дурака и подсовывать этих тупых девок! Если не с тобой, то лучше одному, слышишь?!
Он орал так сильно, что у меня закладывало уши. Я вжималась спиной в стену и колотилась от страха. Я совсем забыла, какой он в ярости. Настоящий медведь, с ревом колотящий по воздуху лапами. Вот-вот задерет и не заметит. Но даже так, я и сама не понимала почему, мне до безумия хотелось его такого. Дикого, неистового, без тени страхов и рамок, что навязывало нам общество.
- Ты не понимаешь. Эта девушка помогла бы тебе упрочить положение в армии, - попыталась еще раз объясниться я, с трудом преодолевая собственные эмоции и желания.
Он был слишком близко, а мое тело слишком хорошо знала, какое удовольствием он может доставить. И мысли уже все шальные… не о том… силой возвращаешь их, а они чехардой скачут обратно.
- Что это? - вдруг спросил он, указывая на мой наполовину полный тюк.
- Я… собирала… вещи…
- Что? Нет!
Теперь он сам прижимал меня к стене, впившись губы поцелуем. Кусал, исследовал языком, не позволяя мне сделать и вздоха. Его колено властно протиснулось между моими. Я таяла в его руках, выгибаясь ближе, уже совсем не контролируя свои желания.
- Ну же, - оторвался он от моих распухших губ и зашептал неровным хриплым голосом. - Скажи это! Скажи, что тебе не нравятся мои поцелуи, - и он принялся покрывать ими мое лицо, шею, плечи. Стягивал лиф платья, освобождая томящуюся грудь. Я не могла уже произнести ни одного слова. Никогда еще я не желала его таки сильно.
- Скажи, что тебя тошнит от моих грязных лапищ и смрадного дыхания, - его ладони мяли мои груди, бередили и без того болезненно набухшие соски. Вскоре их сменили его твердые губы, втягивали, посасывали, кусали.
Он впервые не сдерживался - я это чувствовала по его резким и сильным движениям. Ощущения острые, почти болезненные, но такая сладкая боль, от которой не хочется отказываться, поднимаясь на пик наслаждения все выше и выше.
- Ну же, скажи, что я делаю тебе больно! Что я тебя насилую! - требовал он, стаскивая с меня платье. Легкая ткань треснула от резкого движения, разлетелась на лоскуты, но я была только рада свободе, своей уязвимой наготе перед ним.
Его жадные руки спускались все ниже к бедрам. Я раскрывала их ему навстречу, звала прикоснуться и утолить ту чудовищную жажду, что он во мне разбудил.
- Скажи, что ненавидишь и презираешь меня. Скажи, пошел вон, пропади, умри - и я все сделаю. Только скажи! - выкрикивал он, удерживая меня на весу, не позволяя дотянуться.
- П-п-пожалуйста, - только и смогла выдавить я, обхватывая его руками и ногами настолько туго, насколько могла.
Он только рыкнул, обозначив, что разговоры закончены, и потащил меня к кровати, на ходу расправляясь с собственной одеждой. Я смотрела на него затуманенным взором и наслаждалась каждым мгновением.
Не случилось. И прекрасно.
Я проснулась поздно и нехотя. В маленьком окошке на противоположной от кровати стене виднелось стыдливо краснеющее заходящее солнце. Все тело затекло и ломило после вчерашнего буйства. Даже мелкое шевеление доставляло неудобство, и вставать совершенно не хотелось.
Микаш, судя по ровному дыханию, еще крепко спал. Я придвинулась поближе к нему и залюбовалась красивым лицом. Надо же, в своей гордыне я думала, что приручила бешеного медведя, а на самом деле это он что-то сделал со мной, и теперь я не могу ни помыслить себя без него, ни даже просто вздохнуть.
И хорошо. И радостно. Что я не смогла. И он отказался. Пускай даже это неправильно.
Видно, своим движением я его потревожила, потому что он пошевелился, облизал пересохшие губы и положил шершавые ладони мне на талию. Мы долго так лежали. Он открыл глаза и разглядывал меня также внимательно, как и я, за мгновения до этого.
- Извини, я сделал тебе больно вчера. Мне следовало сдержаться, а тебе – меня остановить, - заговорил он в конце концов бархатисто-хрипловатым голосом со сна.
- Но я не хотела тебя останавливать, - я подтянулась и поцеловала кончик его носа. – Это ты прости, что сделала больно нам обоим. Спасибо, что остановил меня.
Он улыбнулся, мягко поглаживая меня по спине.
- Что на тебя нашло?
- Я хотела помочь тебе закрепиться в армии. Если бы ты женился на высокородной, то избежал бы многих проблем, может, даже стал маршалом. Ведь ты об этом мечтал?
- Не такой ценой. Высокородные – заносчивые снобы. Жениться на одной из них, значит, смириться с их властью и вседозволенностью и предать все, во что я верил и ради чего трудился все эти годы. Лучше уйти непобежденным, чем позволить себя сломать. Ты же сама это говорила.
- Но мое сердце разрывается, когда я вижу, как ты страдаешь.
- Есть только одна высокородная, на которой я бы женился. Жаль только, она не хочет, - сказал он, вытирая набежавшие мне на глаза слезы большим пальцем и печально улыбаясь, но тут же себя одернул: - Я понимаю, я сам виноват. Я не буду больше ныть и жаловаться. Я всем доволен и со всем справлюсь, правда. Жил же я как-то без ордена, так и дальше жить буду. Найду в себе силы, перестану быть букашкой под пятой высокородных. Все хорошо.
- Только не надо от меня закрываться. Я все равно вижу в твоем взгляде боль и тоску. Если бы я хоть чем-то могла помочь…
Он целовал меня, тихо приговаривая:
- Все хорошо. Я сильный. Я смогу.
И я почти ему верила.
Наши ласки прервал настойчивый стук в дверь. Мы одновременно оббежали глазами разгром, который вчера сотворили в нашей комнате.
- Пускай убираются к демонам, - заговорщически прошептал Микаш.
- Согласна.
Он снова принялся меня целовать, нежно щекоча языком ямочку на шее. Приходилось сдерживаться, чтобы не смеяться вслух.
- Мастер Остенский, это я, Аксель, ваш оруженосец. Откройте, если вы здесь. У меня срочное послание! – прокричали за дверью.
Микаш громко выругался – я только хохотнула.
- Минуту! – отозвался он, поднимаясь с кровати и суматошно натягивая штаны с рубахой.
Как только за ним захлопнулась дверь, я тоже поднялась, оделась и принялась убирать бардак в комнате. Из-за не до конца притворенной двери разговор в коридоре был прекрасно слышен:
- Где вы были? Мы вас весь день искали! – воодушевленно вещал молодой оруженосец. Мелкий, прыщавый, но зато очень добродушный и старательный паренек, которого я видела много раз и уже успела порядком познакомиться. – Уже вовсю празднуют. Вот! Личное послание от маршала. А про приказ уже весь город знает.
- Да погоди, я ничего не понимаю, - перебил его торопливую речь Микаш. Зашелестела бумага, повисло долгое молчание. Видимо, он читал.
- Это не шутка? – вдруг спросил Микаш удивленным до крайности тоном.
- Нет-нет, герольды уже по всему городу раструбили. Мы едем в новый поход на восток!
- Вы придете праздновать?
- Позже. Мне нужно… привести себя в порядок.
- Да ну, это же не официальный прием в Дворце, а только праздник для наших. Ребята говорят, маленький шаг для кого-то, а для простых, таких как мы, как затяжной прыжок через бездну.
- Слишком пафосно. Но передай, я приду. Спасибо вам всем.
- Маршала благодарить надо.
- Да, настоящий победитель тут он. Как и всегда.
Хаксель ушел, а Микаш вернулся обратно в комнату, сияя улыбкой до самых ушей, словно все проблемы были мгновенно позабыты. Он замер передо мной, все также таинственной щуря глаза.