- Нет! Нет! Вы не имеете права! Это убийство!
- Отнюдь. После твоего выступления Совет дал мне полное право распоряжаться вами по своему усмотрению. Они, в отличие от вас, понимают, что значит жертвовать малым ради великих целей. Крепись, скоро ты воссоединишься со своим ненаглядным Безликим в вечности. В конечном итоге все от этого только выиграют.
- Нет, вы не понимаете… - лихорадочно пыталась отыскать слова, которые смогли бы их остановить или хотя бы разжалобить. – Я жду ребенка!
Повисло молчание. Жерард развернул меня к себе и принялся водить вокруг моего живота руками, проверяя ауру.
- И правда… Демонов божок решил от меня это скрыть, да? Нарушить мои планы, испортив ритуал, - я испуганно глянула на дверь в зал, где корчился Безликий. Он больше не сможет мне помочь! Он даже себе помочь не может! Я должна была молчать!
- Ну, не страшно! Кьел, неси обортирующее зелье. Срок небольшой – подействует быстро. Несколько часов промедления ничего не значат.
От ужаса я даже перестала рваться, забыв, как дышать. От всего, что я ни делала, становилось только хуже. Неужели это смерть, нет! Участь изуродованной куклы сумасшедшего книжника во стократ хуже смерти! О, мой малыш, прости! Прости свою глупую мать.
Кьел быстро вернулся из подсобки с уже знакомым мне фиолетовым зельем.
- Держите ее крепко, - Жерард подтолкнул меня к белобрысым близнецам, а сам забрал фиал с зельем.
Кнут с Кьелом ухватили меня за руки и, потянув за волосы, заставили запрокинуть голову.
Жерард откупорил зелье и поднес к моим губам:
- Пей!
Я стиснула зубы так плотно, как только могла.
- Пей! Я вылечу тебя от этой заразы и очищу от все скверны. Пей!
Край фиала больно впечатывался в губы. Жерард зажал мне нос, но я терпела до последнего. Не открывала рот, чтобы глотнуть воздуха и вместе с ним губительной отравы. Голова кружилась, мир вокруг расплывался темными пятнами. Лучше смерть! Быстрая смерть от удушья!
Жерард резко одернул мне подбородок, едва не сломав челюсть. В глотку потекло мерзкое горькое зелье, вяжущее и тошнотворное. Обдало живот ледяным жаром.
Вдруг лязгнула дверь. Послышались торопливые шаги, чей-то скулеж. Книжники встрепенулись отпустили меня.
- Микаш! – позвала я, насколько хватило сил.
Не видела ауры, но каким-то шестым чувством знала, что это он. Он здесь. Он пришел за мной, пришел, чтобы спасти, закрыть собственной грудью, как делал всегда.
Его мощная широкоплечая фигура показалась в проходе. Он держал за горло задыхающегося Густаво и смотрел на всех, как разъяренный зверь.
- Что здесь происходит? – пророкотал его грозный басовитый голос.
Я почувствовала, как хватка близнецов ослабла. Вырвала руки и засунула два пальца в рот, чтобы поскорее очиститься от яда. Хоть бы успеть! Хоть бы малыш не пострадал! Брат мой, ветер…
Скрутило рвотным позывом и выпростало на пол, запачкав белую сорочку.
- Здесь происходит таинство, одобренное Малым Советом и самим Капитулом, - строго выговорил к нему Жерард, смерив презрительным взглядом. – А по какому праву вы врываетесь сюда, хватаете моих людей и требуете от меня объяснений?
- О, по самому что ни на есть главному праву, по праву отца ребенка этой женщины я требую вернуть ее мне! – не стушевался перед ним Микаш и, отшвырнув Густаво к стенке, подошел ко мне и помог подняться.
Я только и могла, что вцепиться в него и спрятать голову на груди, громко всхлипывая от пережитого ужаса. Пришел!
- А вы так уверены, что это ваш ребенок? – усмехнулся Жерард.
- Что? – опешил Микаш. Я вздрогнула, не понимая, о чем он, но уже заранее предчувствуя беду.
- Вы и вправду настолько глупы, что не понимаете? Вас использовал вам маршал, чтобы поддержать свою славу и славу ордена, но тут же бросил, как только у него появился новый питомец. Вас использовала эта девчонка, а вы даже понятие не имели. Поверили, что дочь богатого высокого лорда может полюбить вас, нищую безродную дворнягу? Знаете, как она стала пророчицей Безликого? Она вам рассказывала?
- Нет, пожалуйста, вы же клялись молчать! – испуганно крикнула я, хотя прекрасно понимала, что умолять или укорять этого бесстыдного лжеца и душегуба бесполезно.
Все, все будет разрушено. И Микаш оставит меня на растерзание этим мясникам. Поделом.
- Конечно, не рассказывала. Все женщины порочны и лживы, поэтому я и хочу очистить их от скверны для перехода к новой, высшей жизни, где не будет место пороку. Помните, когда вы спустились в гробницу Безликого в Хельхейме, то были смертельно ранены, а когда очнулись, на вас не осталось и царапины?
Я чувствовала, как он напрягся, но все равно держалась из последних сил. Эти последние мгновения… вместе.
- Безликий вселился в ваше тело, и она, - Жерард кивнул на меня. – Отдала ему свою девственность, да, пока он был в вашем теле.
- Я не верю! – процедил Микаш сквозь зубы.
- Хорошо, тогда пускай она сама опровергнет. Молчит? Видите, потому что это – истина. И потом, каждый раз, когда она была с вами, то искала его, ждала, что он снова завладеет вами, чтобы быть с ней. И кто знает, может, он так и поступал, а вы ничего не замечали. И этот ребенок вовсе не ваш, а его, нечеловеческий вовсе, иначе зачем Безликому до нее снисходить и так ее защищать даже ценой своей свободы? Подумайте, наконец, об этом и не переоценивайте свою важность, господин безродная дворняжка. Вы никогда и никому не были нужны, только как игрушка – попользоваться и вышвырнуть.
Я видела, как выпучивались его глаза, как краска сползала с перекошенного лица, как кривились и растягивались в узкую полосу губы, чувствовала, как тело било мелкой дрожью, словно его ударили поддых и продолжали лупить по всем больным местам, бередя незажившие раны. Хотелось сказать, Микаш, он лжет, когда я была с тобой, то чувствовала и видела только тебя. Мне было… хорошо с тобой, твоя любовь согревала меня, когда мне было плохо и зябко. Я дорожила ею, я хотела остаться с тобой, я так желала… нашего ребенка!
Но слова умирали на губах, так и не родившись. Не родившись!
- Жерард!
Здание содрогнулось от чудовищного удара до основания. Присутствующие замерли. Еще удар – и дверь в зал с источником слетела с петель. На пороге стояла объятая алым пламенем фигура. Огонь ревел, плясали алые языки, наливаясь изнутри синим сиянием. Все больше и больше. Очертания менялись, скатывались шар и из того шара в могучий гривастый образ огненного зверя.
Книжники в страхе пятились, вжимались в стены. Только мы втроем оставались стоят, пригвожденные к месту, отупленные своим горем и ужасом.
- Я, может быть, мягок со своей пророчицей, но тебя не прощу! Отпусти ее!
- Ты не в том положении, чтобы указывать. Только и можешь, что запугивать, а причинить настоящий вред тебе не под силу. Ты всего лишь сон, бесплотная иллюзия! – говорил Жерард уже совсем не так спокойно. Даже он дрогнул, засомневался!
Хоть кто-то из нас спасется!
- Хорошо, твоя взяла. Я дам тебе, что ты хочешь. Только отпусти! – зашипело пламя.
- И что?
- Меня! У Ойсина Фейна родится ребенок, который станет величайшим героем всего Мидгарда. Он сплотит вокруг себя остатки Стражей и поведет их в последний бой. Но только со смертью последнего Комри я обрету силу, если он пойдет на нее добровольно, а до этого я буду не больше чем все, обычное человеческое дитя.
Я испуганно выдохнул. Что же он наделал! Добровольно отдал себя в руки этому кукловоду!
Жерард задумчиво смотрел в огромные синие глаза-блюдца зверя, словно в его голове созревал очередной коварный план.
- А-ха-ха! Ну что ж, ты выбрал правильно. Я научу тебя быть великим! – Жерард развернулся к нам. – А вы, господин безродная дворняга, можете забирать свою лживую потаскуху. Если она вам еще нужна…
Зверь яростно зарычал и бросился на Жерарда.
- Прости… - только и смогла я прошептать, коснувшись щетинистой щеки, в последний раз заглянув в эти мглистые серые глаза.