В городе было много и других храмов, каждому божеству по-отдельности, но обратиться ко всем сразу можно было только здесь, стоя в середине, когда глаза каждого Повелителя устремлялись на тебя. Сезар составил молитву специально для нас и заставил выучить наизусть. Мы просили даровать нам мудрость в нелегкий час, осветить путь и приоткрыть завесу в неизведанное в обмен на наше покаяние и смирение. Мы читали ее каждый день в рассветный час. Благодаря связям Сезара, нас всюду пускали без очереди. После каждый шел к алтарю своего Повелителя и снова читал написанные Сезаром воззвания. Просили снизойти до своих поданных, созданных по воле их, их же руками и помочь в борьбе с врагом более страшным, чем демоны. Я тоже читала. Просила отозваться, почтить своим присутствием, использовать меня как сосуд или проводника его воли. Но красивые возвышенные слова, увязанные в рифмы, казались казенными и неискренними. Совсем не такими, как я разговаривала с ним дома в святилище. Тогда я говорила, что действительно думаю и чувствую, своими неумелыми словами. И Безликий отвечал, слышал гораздо лучше, чем здесь, теперь я это поняла. Потому снова пыталась. Просила подать знак, что я на правильном пути, что он все еще рядом, все еще видит и защищает меня. Но крылатый мальчик с руной «исаз» на лбу оставался неподвижен и молчалив.
Позже я выспросила у Сезара молитву к матушке Умай, чтобы та защищала ушедших на войну мужчин и вернула их домой. Старый книжник прочитал целую нотацию о том, что меня не научили даже самым простым вещам, которые должна знать любая женщина, но потом смягчился и рассказа. И каждый раз перед уходом читала ее возле маленького алтаря с белой птицей, широко раскинувшей крылья над чашей с рисом. А потом зажигали три свечи, оплетенные рунным узором — за папу, Вейаса и Микаша — и вставляла их в рис.
После мы направлялись в лабораторию и там плотно завтракали здоровой свежей пищей: нежирным мясом или рыбой, творогом, омлетом, овощами и фруктами. И сразу же после начинались занятия.
Жерард начал с долгого рассказа о том, для чего мы все здесь собрались. Первым делом он нарисовал на грифельной доске трилистник.
— Это источник мироздания. Каждый лепесток обозначает категорию времени: прошлое, настоящее и будущее. За каждый отвечает свой пророк, который обращается к своему богу. Вместе они видят сущность всех вещей, знают судьбу каждого живого существа и место каждой твари в Мидгарде. Из трех источников образуется общий непрерывный поток, который несет людям свет и мудрость. И этот свет, и эта мудрость таят в себе силы намного большие, чем любая человеческая армия и даже мощнейший родовой дар. Только они способны спасти нас в грядущей битве всех времен, они защитят нас от великого зла, от фанатиков и ложной веры. Вы станете их сосудами, позволите им заполнить все свое существо без остатка и станете светочем для всего человечества. Но для этого нужно много и упорно трудиться. Результаты будут не сразу. Вы должны очиститься телесно и духовно, стать совершенными формами. Этим с вами будут заниматься наши наставники, — Жерард кивнул на остальных работников лаборатории.
— По мере того совершенствования вы будете чувствовать себя все ближе к богам. И после всех трудов вы услышите их глас, истинный и отрешенный от всего суетного. Это станет знаком, что ваш мирской путь закончился и настало время переместиться в новый дом-святилище в центре мироздания. И там уже ничто вас не будет тревожить, угрожать или мешать вещать высшую волю. Вопросы?
Торми с Джурией молчали. Видно, все это уже слышали, а вот я подняла руку:
— Почему именно девушки? Мужчины же к богам ближе: они и воины, и жрецы. Родовой дар у них намного раньше и сильнее проявляется.
— Такова официальная версия Совета, — усмехнулся Жерард. — Но когда вас допустят в закрытые секции Библиотеки, из тамошних хроник вы узнаете, что в прежние времена девушки участвовали в боях с демонами наравне с мужчинами. И способности их родовых даров ценились не меньше, а, может, даже больше мужских. Только потом потери стали слишком ощутимыми. Без женщин некому было рожать новых воинов. Потому им пришлось оставаться дома с детьми, пока воюют менее ценные для восстановления популяции мужчины. Постепенно женский дар стал слабеть за ненадобностью, мужчины не преминули этим воспользоваться, чтобы самим возвыситься.
— И вы так легко нам это раскрыли? — удивилась я.
— Дела давно минувших дней. Сейчас-то все равно порядки проникли во все сферы жизни и закостенели настолько, что изменить их может лишь чудо, — развел он руками в извинение. — Наша задача — не бороться с общественными устоями. Это несколько… тщетно? Мы должны достучаться до богов. Уж им-то никто не посмеет прекословить.
Я кивнула.
— Так уж повелось, что за всю историю с богами удалось связаться всего трижды. И каждый раз это были девушки. Почему? Возможно, боги посчитали их чище и достойнее. Возможно, потому что они чувствительнее к колебаниям высших сфер. А может все просто совпадение. Но решающий фактор — найти девушек для этой работы куда проще и дешевле, — Жерард обезоруживающе улыбнулся.
Симпатия к нему пересилила настороженность, и я поверила.
Все же Безликий уже выбрал меня, хоть и не объяснил толком почему. Точнее объяснение было лишь попыткой отмахнуться. Так хотелось снова его увидеть, что я отринула все сомнения и принялась за работу вместе со всеми.
Первое время было тяжело. Приходилось нагонять остальных. К тому же обнаружилось, что к большинству занятий мои способности оставляют желать лучшего. Рассеянный инженер Клемент учил нас арифметике, логике и черчению. Джурия вечерами решала со мной задачи и помогала выводить четкие линии сложных фигур на бумаге. Я поражалась ее терпению: не кричать и раз за разом объяснять, что и как нужно делать и почему у меня не получается. Сама я злилась, психовала и не могла усидеть на месте. И только ее уговорами мне удавалось выполнять сложные домашние задания. Торми же должного рвения к учебе не проявляла и откровенно валяла дурака, наплевав на осуждающие взгляды Джурии и выговоры от мастера Жерарда.
Зато танцовщица блистала на занятиях Шандора. Он учил нас гимнастике, показывал, как дышать правильно — то сморкаться, то кашлять, то стонать, то свистеть, то задерживать дыхание, чем дольше, тем лучше — даже нелепо немного и смешно. С упражнениями на силу я еще кое-как справлялась: отжаться там, подтянуться или поприседать. А вот упражнения на гибкость были моим личным кошмаром. У меня не получалось даже до носков дотянуться, спина была как деревянная.
— У каспаши мышцы как у воина и всадника, — задумчиво заметил Шандор, ощупывая меня со всех сторон. — Нужно стараться чуть, каждый день по пяди, оно получится. Можно попробовать массаж — я уметь. Это приятно. Помогать. Чувствовать себя лучше, — он поднял вверх большой палец.
— После двух лет странствий — неудивительно, — я пожала плечами. Уже успела привыкнуть, что тела здесь касаются безо всяких намеков на вожделение, буднично и для дела. И все же… от малознакомого мужчины, чужеземца из далекой восточной страны предложение прозвучало пугающе. — Не стоит, правда, я…
— Тогда картинка? Маленькая, красивенькая, — он распахнул рубашку на груди и показал переплетающиеся татуировки с изображением животных и рун. Я передернулась
— Нет, никаких картинок! — замахала я руками. — Уж лучше массаж.
Шандор одарил меня своей особенной лисьей ухмылкой.
Массаж оказался вовсе не так ужасен. Больно, конечно, особенно по-первости, такое ощущение, что все тело по косточкам разбирают, вытаскивают каждую мышцу по-отдельности и дробят. А потом несколько дней я ходила как в тумане.