Он убрал руки, подтянулся вверх, чтобы заглянуть мне в глаза. Чувствовала, как он тянул ко мне ниточки телепатической связи. Я распахивала перед ним свои мысли и эмоции, раздвигала широко свои колени и тут почувствовала его движение. Мощное, сильное, сокрушительное. Да, у него все выходило лучше, чем у меня. И мне оставалось лишь отдать себя во власть бушующего шторма ощущений.
Он замер глубоко во мне, явно наслаждаясь моментом полной внутренней тишины, безмолвия, отрешенности. Я ощущала его каждой порой, каждой пядью кожи. Наполненная изнутри. Инстинктивно сжимала его крепче, чтобы ощутить все до дна. Он рыкнул, глухо застонал. Я извивалась в беспамятстве, впивалась в его спину ногтями, а он будто бы ничего не чувствовал, сосредоточившись лишь на одном. Круговерть захватила тело, и я только чувствовала, как подбирается тугой вал, как опрокидывается пульсацией, обнимая его, зовя за собой. Он замер, вжимаясь в меня так, что стало трудно дышать. Все свершилось. Я устало распласталась под ним, закрыв глаза, и наслаждалась полным удовлетворением.
Мы лежали рядом. Он приткнулся ко мне боком и, наверное, уснул, а я задумчиво разглядывала жесткие соломенные волосы на его макушке. Все еще со мной. И так страшно. Я ведь не умею ни флиртовать, ни соблазнять, ни тем более удерживать. Мгновение, и он уйдет, как уходили все из моей жизни. И я снова останусь одна. Глаз начали наполняться слезами.
Я осторожно повернулась и хотела прижаться поближе к нему, но нечаянно разбудила. Он перевернулся на спину и уложил меня к себе на грудь.
— Прости, — прошептала я.
Он приоткрыл глаза и разглядывал меня свозь маленькие щелочки. Я боялась с ним заговорить, боялась потревожить или надоесть. К своему стыду, я даже не знала, что ему нравится. И что делать.
— Не плачь, принцесса. Я сделал тебе больно? — прошептал он. Наверное, на него капнуло случайно.
— Нет. Почему ты был так холоден?
— Не ожидал… и парни. Мне не следовало про тебя им рассказывать. Они потащили меня в бордель…
Я взвилась и занесла уже руку для пощечины, но вовремя себя остановила. Он смотрела на меня, широко распахнув сверкающие в отсветах пламени глаза. Я вспомнила, каким он бывает, когда я его бью, вспомнила. Я обмякла и опустила руку. Он глубоко дышал, все еще внимательно следя за моей реакцией.
— Надеюсь, ты не заразил меня никакой дрянью, — я попыталась встать, хотелось помыться, чем быстрее, тем лучше, и не показывать, как слезы текут в два ручья.
— Стой! — он обхватил меня за талию и притянул обратно. Да куда мне против такой силищи. — Я все-таки сделал больно, да? Не беспокойся, ты ничем не заразишься, потому что я ни с кем не спал.
— Вот и хорошо, — я немного успокоилась, снова попыталась вырваться, но он держал стальной хваткой. — Тебе не нужно. Если… если ты будешь возвращаться чистым, обещаю, я восполню тебе все, чего ты был лишен. Вот, я нашла книжку, тут про близость всякое… Как сделать лучше, разнообразие, вот, — я сделала последнюю отчаянную попытку, и он все же меня отпустил. Я не стала уходить, просто взяла с тумбы книгу и показала Микашу рисунки.
— Занятно, но человеческие тела так не гнутся, — усмехнулся он.
— Меня как раз учат гнуться, а я могу показать тебе. Это даже для битв будет полезно, сможешь двигаться более расковано, — он продолжал смеяться, и я понурилась.
Небось, считает меня тупицей. Он забрал у меня книгу и положил обратно на тумбу, а меня снова притянул к себе.
— Не плачь. Твои слезы разрывают мне сердце. Я не знаю, как их остановить, — я затихла, уткнувшись лицом в его ключицу. — Я не пойду больше ни у кого на поводу и себе что-то доказывать тоже не стану. Это так глупо. То, что у нас есть, самое прекрасное, и я не хочу разменивать его на мелочи, марать грязью или поливать твоими слезами. Я всегда буду любить только тебя, и тебе совершенно необязательно мне угождать. Я буду с тобой до тех пор, пока ты сама меня не прогонишь.
— Не прогоню, — я подтянулась на руках и поцеловала его в губы.
— Хорошо, только лежи спокойно, иначе мы пойдем на второй круг.
— О, так ты хочешь добавки? — я шаловливо выгнула бровь и нарочито поерзала на нем,.
Он сделал несчастные глаза и глухо застонал. Я скинула одеяло на пол и принялась разглядывать. Шрамы от когтей демонов на плечах, следы старых ран на животе, рельефные кубики мышц на подтянутом животе, мощные руки, перевитые жгутами мускулов, длинные стройные ноги.
Его глаза заволокло мутной паволокой. И снова сладкие поцелуи, и нежные прикосновения. Теряюсь в ощущениях наполненности и завершенности. Это было так… ааах! Тягуче-медленно, болезненно и вместе с тем приятно. Каждое движение отдавалось густым томлением внизу живота, жидким огнем. Голова плыла и кружилась. Я кричала, пока не осипла и не опала на его грудь, как отцветший бутон розы.
Я не спала, не дремала, но голова была пустая, а тело не чувствовалось. Словно я еще лечу в потоке черного омута, сумеречное, пограничное состояние. И он рядом.
Я положила голову ему на грудь, принялась наматывать на пальцы золотистые колечки его волос и аккуратно сдувать их. Он заворчал, видно, недовольный, что я не даю ему поспать после утомительных занятий.
— У тебя так здорово получается. Где ты научился?
Он приоткрыл один глаз, не выдержав больше притворяться.
— Обычно, у тебя других просто не было. Да и где этому можно научиться? Я просто очень долго мечтал, как это будет. Каково было бы, окажись я на месте Йордена во время твой помолвки. Смог бы я завоевать уважение твоего отца и твои симпатии? Смог бы удержать тебя от побега?
— Это здорово, когда о тебе кто-то мечтает. Особенно когда ты некрасивый, не умный и никакой вообще.
— Красивая, умная, волшебная. А все остальные слепцы, глупцы и вообще не стоит о них думать. А теперь давай спать, может, завтра я лучше соображать буду, как тебя убедить.
Я поцеловала его в уголок челюсти и покорно затихла. Сон накатил как-то сам собой.
Утром я проснулась от его поцелуев на своей груди. Не очень-то хотелось шевелиться из-за разморенной неги. Кажется, он решил так отомстить за то, что я не давала ему спать ночью.
— А ты, оказывается, ненасытный, — усмехнулась я сквозь зевоту и откинула одеяло с его головы.
Он подтянулся на руках и обиженно надул губы.
— Спозаранку пристает, а шуток не понимает.
Я обхватила его за плечи и принялась целовать.
Через полчаса я уже одевалась. Благо, у меня тут в сундуке была припрятана менее приметная одежда, чем белое платье с парада.
— Куда? — спросил Микаш, свесив с кровати голову и отбросив наполовину одеяло. — Полежи еще!
— Не-а, так я никогда из постели не выберусь, — ответила я, разглядывая себя в зеркало и расправляя складки на одежде.
— А я бы оставался в ней на веки вечные, — он растянулся на простыне, как разомлевший кот на нагретой летним солнцем мостовой. Разве что не мурлыкал только.
— Мне надо в лабораторию, а то мастер Жерард волноваться будет. Может, отпрошусь у него, чтобы пару дней с тобой провести, как думаешь?
Он тяжело вздохнул, словно я возвращала его с небес на землю, а ему так не хотелось.
— Встретимся вечером в корчме, — я наклонилась и поцеловала его в губы. — Не скучай!
Его пальцы скользнули по моему лицу. Хотелось остаться, нестерпимо, навсегда, но заботы звали в дневной мир.
Мне повезло. Мастера Жерарда атаковали все сразу. В университете начались каникулы и работники лаборатории тоже требовали для себя заслуженный отдых. Торми ныла, что от бесконечной учебы у нее вот-вот крыша поедет от этой учебы, а Джурия узнала, что город, где жила ее семья, заняли единоверцы, а им пришлось бежать на север. Джурии теперь во что бы то ни стало требовалось узнать их судьбу и проведать.