С едой выходило чуть хуже. Мы покупали еду из корчмы домой и там он часами чах над ней с вилкой и ножом. Он пытался в приборах, забывал, как их держать, еда скользила по тарелке, убегала от вилки, высыпалась через край, мясо не хотело пилиться. Микаш пыхтел, но терпел, не психовал и не бил посуду, просто становился все мрачнее, молчаливей и задумчивей. Постепенно получалось лучше, но все же очень медленно, особенно заметны его промахи становились, когда он садился за стол голодный и торопился, чтобы быстрее насытиться.
В очередной раз потерпев поражение в сражении с бараньими ребрышками, Микаш сложил приборы возле тарелки, поставил локти на стол и печально закрыл лицо ладонями.
— Хочешь все бросить? — спросила я, встав со своего места и подойдя к нему со спины. Положила руку на плечо, чтобы он почувствовал мою поддержку. Если сейчас откажется, то я, пожалуй, не стану настаивать. Не стоит оно таких его мучений.
— Нет, — он поднял голову, и голос его звучал странно глухо и отчужденно. — Я в порядке. Я справлюсь. Ты права, я должен туда пойти и пересилить свой страх.
— Тогда, может, наешься до приема, а там просто делать вид будешь? — предложила я.
— Да, пожалуй, так будет лучше, — безучастно ответил он.
— Раз ты такой молодец, давай поскорее ляжем спать. Завтра рано утром для тебя будет сюрприз. Тебе понравится — обещаю! — я обняла его и поцеловала в макушку, а потом забрала злосчастные приборы, чтобы он смог нормально поесть.
На утро у меня был запланирован поход в купальню. Она располагалась тут неподалеку, за полгода я успела там примелькаться и прознать все ходы-выходы. Если придти к самому открытию, можно попариться и помыться в чистой горячей воде. А еще Люцио свел меня с артелью целителей, которые делали лучшие эфирные масла, мази и настои в городе. У них я и закупила по сниженной цене все, что могло понадобиться.
Для нас специально приготовили большую кабинку, закрытую со всех сторон деревянными перегородками. Я договорилась обо всем со служащими заранее. Когда мы пришли, внутри уже все заполнил густой пар, поднимавшийся от огромного круглого чана. Я вылила в воду расслабляющий настой. Тут же пахнуло терпким можжевельником, горькой полынью и сладкой липой.
— Раздевайся! — я подмигнула Микашу.
Было заметно, что он насторожен, но все же повиновался. Повернулся и медленно стянул через голову жилетку и рубаху, перекинул их через перегородку, а потом начал возиться с завязками на штанах. В мокрой дымке накаченное мужественное тело выглядело еще более соблазнительным, манило прикоснуться к себе, почувствовать под пальцами бороздки шрамов и твердые мускулы. Я глотнула ртом мокрого воздуха, чтобы смягчить пересохшее горло. Микаш плавно опустился в чан, стараясь не выплеснуть оттуда воду и не обрызгать меня. Я тоже сняла верхнюю одежду и осталась в одной легкой нижней камизе. Микаш задумчиво наблюдал, пока я доставала из туески с мазями и фиалы с маслами, встрепенулся, только когда я подошла к нему с черной повязкой и закрыла ему глаза.
— Что ты задумала? — спросил он, протягивая ко мне мокрые руки.
Я их поймала и приложила к своим щекам.
— Не доверяешь? Ты же умеешь читать по аурам в темноте.
— Да, но без твоих мыслей для меня белый день кромешней ночи.
Я усмехнулась, так отчаянно он это сказал.
— Разве не интересней, когда девушка загадочна и полна неожиданностей?
— Это как кататься с крутых ледяных горок. Никогда не знаешь, в какой момент наскочишь на бугор, перевернешься и разобьешь себе голову.
— Не бойся, твою голову я уберегу, она мне целая нужна, — я со смехом поцеловала его, глубоко и страстно, щекоча языком его верхнее небо. Когда оторвалась, он дышал тяжело, но уже не сопротивлялся. — Тебе понравится — обещаю.
Он откинулся на стенку чана. Я устроилась у него за спиной и принялась разминать его забившиеся и окаменевшие за время постоянных тренировок мышцы. На спине, под лопатками, на плечах и больше всего на шее. Шандор рассказывал, что больше всего напряжение скапливается именно там, и теперь я действительно чувствовала жесткие уплотнения под пальцами. Вначале легко и поверхностно — разогреть, пар очень помогает, открывает поры. Пальцы уже сводило от натуги, дышать стало тяжело, я ртом глотала мокрый воздух, но не сдавалась. Чувствовала, как твердые комочки под руками мягчатся и сглаживаются, а напряжение постепенно, едва заметно уходит. Микаш сносил все молча, стоически, хотя порой я ощущала от него волну неприятных эмоций, когда задевала особенно больные места. Но они будто натягивались струной и сглаживались, совсем как объяснял Шандор, по этому я понимала, что на правильном пути.
— Тебе нравится? — спросила я, когда добралась уже до его затылка и почти закончила. Последние штрихи были легкими, сосредоточенье стало менее напряженным. — Должно стать легче, тело более подвижное, а голова светлая и ощущения такие… как будто летишь.
Так чувствовала себя я после работы Шандора, но знала, что сравниться с ним у меня вряд ли выйдет. Лишь бы не навредить.
— Ммм, хорошо, — разморено забормотал он, еле шевеля языком. — Но не нужно так мне прислуживать.
Вот это было действительно обидно. Я откупорила фиал с терпким эфирным маслом розмарина и сладким лаванды, смешала их у себя на ладони и принялась втирать в распаренную спину Микаша.
— Меня всю жизнь учили прислуживать мужу, и не важно, что он никогда меня не полюбит или и вовсе окажется мерзавцем. От этой несправедливости я и сбежала. Хотела принять мужскую долю, но не смогла. Не мужчина я. Думала, что и не женщина, но ты во мне это разбудил. Желание. Так почему теперь не принимаешь мою заботу и ласку, ведь мне для разнообразия так хочется ее тебе отдать!
Микаш всхлипнул и снова расслабился. Я стала смазывать рубцы на плечах мазью, чтобы они смягчились.
— Я не достоин, — едва слышно выдохнул Микаш.
Я так устала это слушать! Поднялась и обошла чан так, чтобы взглянуть Микашу в лицо. Уперла руки в бока и просто смотрела. Ну почему судьба наградила меня таким дураком? Ну почему нет никого лучше? И почему так тянет в груди от одного взгляда на него? Я перегнулась через бортик и впилась в его губы, пока он ничего не ожидал с завязанными глазами. И я не ожидала. Что он потащит меня к себе, сорвет промокшую камизу. Будет целовать и поглаживать, разбрызгивая воду из чана по полу. Пока я и вовсе не перестану соображать, что происходит.
Перед приемом я навестила Торми. Теперь она безраздельно властвовала над всей нашей комнатой, так как Джурия уехала искать родственников, а я все время проводила с Микашем. Не могла им надышаться, как выразилась сама Торми. Я улыбнулась в ответ и попросила ее помочь мне с прической. Денег на парикмахера после всех покупок не осталось. А Торми умела выглядеть если не роскошно, то хотя бы пристойно при совсем скудных средствах. И с удовольствием соглашалась помочь, если просили. Было видно, что ей это очень нравится. Она приподняла мои заметно отросшие волосы и заколола их шпильками в высокую прическу, а сверху украсила ее живыми незабудками. Вышло миленько и к платью подходило.
Я заметила, как Торми потянулась за мукой, которую использовала вместо дорогой пудры и вдруг остановилась на полпути.
— А впрочем не стоит. И так кажется, что они припудрены, а если какой шутник решит облить водой — так и не опозоришься.
Мы вместе звонко рассмеялись.
А потом мне пришлось еще долго возиться с Микашем. Вначале расправлять его впервые надетый костюм, чтобы сел как надо, а потом долго заплетать волосы в церемониальную прическу. Хорошо хоть дома с отцом у меня было предостаточно практики в этом нелегком деле. Нужно было стянуть все это непослушное колючее безобразие у него на голове в тугой жгут и свернуть его в аккуратный пук на затылке. Традиционная прическа сумеречников, охотничья гельерка. Раньше считалось, что благодаря ей обостряется сила родового дара, но потом целители выяснили, что прическа на дар никак не влияет в отличие от мышечного напряжения, особенно в районе шеи и головы. Теперь гельерка использовалась как символ принадлежности к ордену. Всем, кроме посвященных рыцарей, запрещалась ее носить. Вот и Микашу приходилось делать ее впервые. Он как всегда стойко сносил мои издевательства: расческа с трудом продиралась сквозь его волосы, непослушные пряди приходилось сильно натягивать и скреплять шпильками, чтобы не разлетелись, пока я не закончила.