— Что я не такого сказал? — едва слышно шепнул он мне на ухо.
— Дело не в том, что ты сказала, а в том, как ты это сказал. С таким жаром только юные девицы по своим возлюбленным вздыхают. Я даже приревновала слегка, — усмехнулась я, и он тут же покраснел, как рак. — Да хватит тебе, я же шучу! Маршала Комри здесь не жалуют. Слишком своенравен и независим. Никто для него не указ.
Как-то я спросила о нем у Жерарда. Он с каким-то почти восхищением назвал маршала упрямым дураком, последним благородным человеком в Мидгарде.
— Это от того, что он умнее их всех вместе взятых и точно знает, что нужно делать безо всяких указок. Я видел его на военных советах и на поле брани. Без него не было бы этой победы, не было бы армии. Он и есть единственный подлинный Страж, что стоит между людьми и сумеречным миром демонов.
— Утренний всадник, наследник Безликого? — я снова усмехнулась его наивности. — Не создавай себе кумиров — разочаровываться потом будет очень больно. Идеальных людей нет.
— Да нет, я просто… не важно, — он замолчал на полуслове и уткнулся в собственную тарелку. С остервенением мочалил ножом жесткий кусок говядины с кровью и заглатывал мелкими кусочками.
Зря я его задела, наверное.
После обеда гостей пригласили в бальный зал. Все чинно шествовали в украшенный хрустальными люстрами и канделябрами зал, паркет сверкал в радужных бликах, они же разукрашивали узорами золотисто-персиковую драпировку стен. Богатый скрипичный оркестр собирался в углу: скрипки, арфы, трубы, флейты, даже громоздкий клавесин — последнее нашумевшее в прошлом году изобретение круга книжником, созданное совместно с гильдией мастеров музыкальных инструментов.
Гости вальяжно собирались в группки вдоль стен, переговаривались громким шепотом. Некоторые ушли в маленькие соседние комнаты, предпочитая танцам игры в карты и кости. Кто-то выходил на балконы освежиться, дамы в пышных платьях из бархата и атласа обмахивались большими пестрыми веерами. Летом вечера в Эскендерии стояли душные. Мраморные стены щедро впитывали жар знойного южного солнца и продолжали источать его еще долго после того, как само солнце скатывалось за горизонт. Да, такие пышные платья — тортики с кремовыми розочками — хороши были в промозглом Ильзаре, а не здесь. Я радовалась, что оказалась достаточно дальновидна, чтобы выбрать другое, а радушный портной согласился его сшить. Теперь хоть потом пахнуть не буду.
Мы с Микашем подошли к шумной компании молодых командиров, которые призывно смотрели на него. Видно, сослуживцы.
— Ну что же ты, совсем зазнался, а герой? Даже со старыми друзьями поздороваться не хочешь? — подошел к нам высокий светловолосый норикиец. Явно знатного происхождения, холеный, в дорогом темно-зеленом костюме с золотыми запонками и обшитом по краям манжет, воротника и штанин золотым позументом. Красивыми породистыми чертами он чем-то отдаленным напоминал моего кузена Петраса. И в глазах сквозила та же наглая уверенность в собственной вседозволенности.
Еще четверо командиров подтянулись за ним.
— Не представишь нам свою гостью? — он запанибратски закинул руку на плечо Микашу. Тот вымученно улыбнулся, но улыбка больше походила на оскал, и аккуратно убрал руку.
— Да, я как раз собирался вам ее представить. Мастер Вильгельм Холлес, — он начал с говорившего заводили. — Рейстлин Нивар, — он указал на несимпатичного парня в костюме явно поскромнее, из-за больших залысин оттопыренные уши выглядели и вовсе несуразно, как у какого-то экзотического животного. — Бастиан Дайон, — этот блондин был уже чересчур смазлив — губки бантиком, глаза миндалевидные, как у девушки. — Ромен Рок, — этот судя по неаккуратной цветастой одежде будто снятой с кочевого мануша, да еще с серьгой в ухе выглядел не знатней Микаша, а точнее вообще неприлично для такого общества, но никто, кажется, внимания не обращал. А если и обращал, то не говорил об этом. — Доминго Кирин, — курчавый смуглый южанин, тоже одетый скромно, но хотя бы аккуратно. Вряд ли я их всех запомню.
— А это Лайсве Веломри, мой хороший друг, — Микаш очень галантно указал на меня и мягко улыбнулся. И снова скользнуло в его взгляде нечто такое, от чего мне стало не по себе.
— Принцесса, да? — Вильгельм фривольно мне подмигнул. — Микаш много о вас рассказывал.
— Да какая она… — заговорил вдруг лопоухий, но Вильгельм осадил его одним коротким взглядом:
— Умолкни.
К нам направлялся еще один мужчина, долговязый, педантично аккуратный, в слишком строгом и мрачном черном костюме. Уже в возрасте, судя по морщинам и едва заметной проседи в темных волосах.
— Мастер Остенский.
— Мастер Вальехиз.
Они обменялись церемониальными приветствиями. Похоже, чин у пришельца был внушительный, потому что остальные при нем как-то сразу затихли и смотрели во все глаза.
— Можно на пару слов?
— Новости от маршала?
— Да, по поводу вашего назначения.
— Ты меня извинишь? — Микаш повернулся ко мне и заглянул в глаза.
— Конечно. Ведь это важно?
— Ступай. Мы не позволим ей скучать, слово Стража, — Вильгельм нагло влез между нами.
Микаш кивнул и ушел вслед за строгим Вальехизом, а я осталась наедине с командирами. Я наблюдала за его удаляющейся спиной, слегка тревожась. Рядом с Микашем я всегда чувствовала себя неуязвимой. Знала, если что, будет как с Ходоком или вэсом: закроет широкой грудью, разорвет пасть врага голыми руками и позаботиться, чтобы у меня была еда и теплый ночлег. А без него придется защищаться самой, думать над каждым словом и шагом. Пока его не было, я почти забыла об этом, а как вернулся — снова пристрастилась. И не только к этому, но еще к ласке и доброте, которых я от чужих мужчин видела очень редко.
— Микаш назвал вас принцессой, — деликатно тронул меня за локоть Вильгельм, заставив обратить на себя внимание.
— Да, он иногда так делает, — безразлично пожала плечами.
— Но вы ведь не принцесса? — снова подал голос несимпатичный Рейстлин, правда, теперь разговаривал поучтивей.
— Нет конечно, я дочь милорда Веломри, хозяина Ильзара в Белоземье, — не задумываясь, ответила я.
— Белоземье — это где? Да и не похожи вы на дочь высокого лорда, — все же позволил себе невежливое замечание Рейстлин.
О, они решили, что мы с Микашем врем. До чего же мило!
— Это небольшой лесисто-болотный край между Веломовией и Ливонией. Если не верите, загляните в родословные книги. Там есть мой портрет, — я повернула голову в профиль, чтобы показать, в какой позе там была запечатлена.
— Мы и не думали сомневаться в вашем происхождении, — попытался сгладить неловкость Вильгельм, сделавшись совсем елейным. — Просто удивительно, что такая благородная госпожа сопровождает безземельного. Что ваш папенька подумает?
Я пожала плечами и снисходительно улыбнулась:
— Я уже вышла из того возраста, когда зависела от мнения папеньки. Микаш спас меня от Ночного Ходока, когда мой высокородный жених сбежал, пожав хвост. Позже мы вместе приехали в Эскендерию и сдружились. Он честный человек и герой этой военной компании. Так почему мне должно быть стыдно?
Они замолчали и потупились. Я самодовольно ухмыльнулась. Вроде и границы дозволенного не перешла, и осадила достаточно.
— Он вас содержит? — поинтересовался Вильгельм тихо, вкрадчиво. Но все равно захотелось влепить ему оплеуху за нескромный вопрос.
— Нет, зачем? Я работаю и сама себя обеспечиваю, — я старалась звучать как можно сдержанней, но все равно получилось… также глупо и жалко, как у девиц из салона мастерицы Синкло.
— Работаете? — снова встрял Рейстлин и как-то совсем уж похабно мне подмигнул. — Так вы и здесь на работе? Работаете у госпожи Жюри, так? Она хорошо своих девочек муштрует, а Ромен?
Командир с серьгой громко фыркнул и поднял большой палец:
— Воспитывает, что надо.
Я переводила взгляд с одного командира на другого, силясь понять, о чем они. Не могли же они спутать меня с наемными компаньонками или того хуже — куртизанками? Или они всех по себе судят?
— Нет, здесь я отдыхаю, а работаю в лаборатории мастера-книжника Жерарда Пареды при кафедре Мистических возможностей одарённого разума, — сдерживаясь из последних сил, начала объяснять я. — Я одна из трех Норн. Не слышали, как мы помиловали заключенных на площади судей?