Я не хотела продолжать, и мы молча поехали дальше. У ворот стражники тоже провожали нас заинтересованными взглядами, перешептываясь у нас за спинами, также смотрели и беженцы, все еще стоявшие лагерем вокруг города. Я старалась делать вид, что мне все равно. Я не содержанка, пускай даже Микаш отдал мне все свои деньги непонятно зачем. Мы просто… вместе.
Дороги были пустынными. Видно, все, кто хотел, уже приехал. Или поняли, что в Эскендерии ловить нечего и направлялись сразу в соседние страны в обход города.
Стоял яркий солнечный день, на которые было богато знойное южное лето. Пахло разморенной на солнце зеленью, легкий ветер играл в гривах коней. Поля пустовали. Их не засевали из-за страха перед войной и набегами бунтовщиков. Фермеры передвинулись дальше под защиту сильной Норикии и Веломовии. Но сейчас никого не было, было тихо и раздольно. Я уже и забыла, как легко дышится вне каменных стен и как взгляд может завороженно блуждать по уходящим в бескрайнюю даль просторам.
— Наперегонки? — шаловливо подмигнула я Микашу.
— Лучше за мной, ты не знаешь, куда ехать, — возразил он и без предупреждения пустил Беркута галопом. Лютик рванул следом, застоявшись и боясь отстать. Я едва успела уцепиться за гриву и привстать на стременах, чтобы погасить тряску. Впереди показалась засохшая живая изгородь. Микаш обернулся и вопросительно глянул на меня.
— Давай! — подбодрила я его задорным криком.
Беркут легко, словно никакого препятствия не было, перемахнул через изгородь. Лютик наоборот мелко и быстро затопотал, подбираясь перед прыжком. Подскочил так резко, что я подлетела над седлом, но, хвала богам, легко опустилась обратно и поехала дальше. Микаш обернулся проверить все ли в порядке, но услышав мой радостный смех, пустил коня шире. У излучины реки мы замедлили лошадей, прошли по высокому берегу к месту, где он начал понижаться, а русло — раздаваться вширь. Мы спешились, где стало совсем полого, рядом с небольшой лавровой рощей. На противоположном берегу уже вздымались грозные серые скалы. До предгорий было рукой подать. Мы расседлали лошадей и навязали пастись.
Микаш вручил мне затупленный тренировочный меч, который, видно, одолжил из арсенала ордена. Я счастливо улыбнулась: соскучилась по тренировкам, по бряцанью железа, ощущению тяжести в руке и бодрящему азарту битвы. Вначале я повторяла все стойки и приемы под рачительным наблюдением Микаша, и только потом он взял такой же тренировочный меч и встал наизготовку. Мы закружили по поляне друг напротив друга. Я улыбалась ему, он мне. Сошлись. Я атаковала сверху, Микаш легко отклонял лезвие, замахивался сам — я отклонялась. Действительно, похоже на танец, стремительный и даже более интимный. Ты весь сосредоточен на противнике, на малейшем движении его мускулов, на полете сверкающей в лучах солнца стали. Пытаешься предугадать следующее действие, правильно выстроить свою партию, запутать и нанести неожиданный удар, который противник не сможет парировать.
И все же он поддавался, как и всегда. Я чувствовала, что это не всерьез и намеревалась победить. Забытое ощущение горечи поднималось откуда-то со дна, и жутко хотелось отомстить за то, что я всегда буду слабее его, а он — всегда относиться ко мне снисходительно! Удар, еще удар, под оглушительный грохот собственного сердца. Я вывернулась, сделала обманный маневр и замахнулась резко снизу. Даже понять не успела, как Микаш закрутил свое лезвие вокруг моего. Я держала изо всех сил. Рывок Микаша. Меч выскользнул из потных ладоней и с жалобным лязгом упал в пыль. Несколько мгновений я недоуменно смотрела на него, и только потом подняла взгляд на стоявшего рядом Микаша.
— Над тобой властвуют эмоции. В этом ты очень похожа на своего брата, — смиренно объяснил он, подобрал меч и протянул мне эфесом.
— Ты победил, — ошарашенно ответила я, отказываясь снова брать оружие. — Преодолел свою слабость передо мной.
— Да, — он тихо усмехнулся.
Я опустилась на одно колена и произнесла:
— Почет победителю.
— Ты что, не надо, — склонился надо мной и потерся своим носом об мой. Так болезненно близко, что я едва смогла сдержать стон. — Я не ради этого.
Он слегка поцеловал меня в губы, но и этого было достаточно, чтобы моя обида улетучилась, а голова стала совсем пустой.
— Я больше никогда не смогу тебя победить, — грустно сказала я, приходя в себя.
— Зачем тебе это нужно?
Я пожала плечами.
— Доказать себе, что и я на что-то гожусь, несмотря на то, что я женщина.
— Зачем тебе постоянно кому-то что-то доказывать, тем более себе? Смысл ведь не в этом. Просто… научиться себя защищать, стать сильнее, почувствовать уверенность. Наслаждаться песнью клинков, натяжению мускулов, ощущать себя живым.
Он протянул мне руку и помог подняться, а потом снова вручил меч. На этот раз я его приняла. Мы снова закружили друг напротив друга, но теперь я будто освободилась. Знала, что победить никакими уловками не выйдет, а потому просто пробовала, аккуратно оттачивала то, что раньше получалось плохо, а потому не хотелось использовать. А Микаш повзрослел, стал уверенней и сильнее. Похоже, я сама дала ему ключ к победе: перестала насмехаться и грызть, подпустила близко, позволила… Нет, почему? Сама захотела подчиниться и почувствовать, каково это — быть слабой, но любимой женщиной. Немного жаль, и все же так нестерпимо хочется тонуть в его глазах и засыпать в его объятиях снова и снова.
— Выше подбородок. Ты должна видеть все пространство вокруг, пускай и сосредотачиваешься только на моем клинке, — поправлял Микаш, вырывая меня из плена собственных мыслей. — Давай еще раз. Двигайся больше бедрами и только замахивайся от плеча. Не крути ими.
К концу я валилась с ног вся липкая от пота, но это была приятная усталость. Я развалилась в тени под раскидистым лавром, не желая шевелить ни ногами, ни руками. Шелестела сухая трава под ногами Микаша, шумно фырчал Беркут, снова рыл землю копытом.
— Искупаемся? — раздался голос Микаша надо мной. — Это снимает усталость.
Я недовольно открыла один глаз. Микаш уже снял рубашку и штаны и подвел ко мне Лютика.
— Идем, так ты еще не купалась, — он вручил мне веревку, привязанную к недоуздку моего мерина, а сам пошел за Беркутом. Мне стало любопытно.
Жеребец покорно следовал за ним. С трудом верилось, что когда-то это степенное и полное достоинства животное так и норовило высадить Микаша из седла или протащить на веревке к водопою. На могучих плечах и крупе виднелись поросшие белой шерстью рубцы похожие на те, которые были у Микаша. И сильно же им досталось!
По пологому берегу они сошли к реке. Беркут зафырчал от удовольствия, плюхнул копытом по воде, обдавая Микаша тучей брызг. Он потянул за веревку и зашел глубже. Не выказывая страха, Беркут последовал за ним, пока копыта не перестали доставать до дна. И тогда Беркут поплыл. Широко раздувались ноздри, с шумом изрыгающие воздух. Из-под воды торчала только голова. Конь двигался мощными рывками. Микаш придерживался за гребень его могучей шеи и плыл рядом. Здорово плыл, я даже позавидовала. Посмотрела на Лютика. Мой флегматичный коник скорчил несчастную морду — глазки на ниточках. Ну уж нет, трус несчастный! Мы сможем не хуже них!
Я потащила его к воде. У самой кромки Лютик уперся всеми четырьмя копытами, как ишак и отказался сдвигаться с места. Видя наше затруднение, Микаш направил Беркута к берегу. Когда жеребец смог стать на ноги, то отряхнулся, обдав нас градом брызг.
— Помочь? — весело поинтересовался Микаш.
Я сжала зубы и снова потянула за веревку. Видя товарища впереди, Лютик все же сделал робкие шажки. Замер у воды, попробовал копытом, опустил голову, чтобы понюхать, а потом принялся медленно цедить воду через зубы.
— Эй-эй, пошел! — дергала я его за недоуздок и тянула за собой. — Пошел!
Микаш уже тянулся, чтобы мне помочь, но Лютик все-таки соизволил послушаться и зашел глубже. Снова стал, но я продолжала тащить. И тогда он сдался. Поплыл.
— Аккуратней с ним, он не привык! — крикнул мне вдогонку Микаш.
Да я уже и сама успела понять, потому что дышал Лютик тяжело и двигался совсем неровно. Я боялась подплыть ближе и просто тянула его за веревку. Но мы быстро обвыклись, Лютик приноровился грести копытами, а я смогла дотянуться до его шеи. Забавное чувство, когда такое огромное животное плывет рядом с тобой. Ты как будто соединяешься с ним, ощущаешь его величественную мощь и силу, подпитываешься от нее и сам становишься чуть-чуть сильнее.