Да, я чувствовала и все же…
— Знания — сила, только плата за них непомерно высока.
— Что? — Микаш снова повернулся ко мне.
— Озарение? Как в Хельхейме. Должно быть, это из-за связи с Безликим, — окрыленная понимание, я стала приглядываться к знакам в поисках хоть какой-нибудь зацепки.
— Может, это предупреждение, что не стоит туда ходить? Никакие знания твоей жизни не стоят, — Микаш начала волноваться и тараторить. Видно, грабители были уже близко.
— Ну как же ты открываешься? — я зацепилась ребром ладони за острый угол и случайно поцарапалась. Серый камень тут же впитал багровые капли. — Магия крови? Точно! В Ильзаре потайные ходы запечатывались с помощью крови владельцев, чтобы только люди из их рода могли открыть. Если этот ход запечатан кровью Безликого, то быть может кровь пророка сможет его открыть. Моя кровь!
— Да бред все это! Бежать надо… — Микаш прижался к контрфорсу и замолчал.
Даже я уже слышала тяжелые шаги и бранную речь возвращающейся по нашу душу голытьбы.
— У меня получится. Брат мой, ветер, помоги, — зашептала я, силясь представить образ Безликого, который к сожаление всегда выходил у меня размытым неясным пятном. Полоснула лезвием по ладони и стала прикладывать к знакам, будто описывала знамение Безликого. — Суровый север, — верхний знак. — Ласковый юг, — нижний знак. — Разумный восток, — правый знак. — Неистовый запад, — левый знак. — Высокое небо, — самый большой знак в центре.
— Вон они! Держи их! — резанули слух крики грабителей.
Микаш хотел уже рвануться к ним, как я схватила его за руку. Брат мой, ветер, ну пожалуйста!
Я даже не поняла, что произошло. В следующий миг нас накрыла тьма, и мы куда-то летели. А потом шмяк! Ну я-то упала на мягкое, то есть на Микаша, а вот ему, судя по натужным вздохам, пришлось не сладко.
— Где они?! Как сквозь землю провалились! Ищите лучше! Не могли же они и вправду?.. Демоново отродье!
Я скатилась с Микаша, уперлась руками в стенку и попыталась подняться.
— Факел! Хоть бы факел уцелел! — шипел на полу Микаш, шелестя одеждой.
— Ладно, надоело. Идем на улицу Смаржи, там хоть поживиться можно быстро, от этих скользких колдунов все равно толку никакого. А если Лино не перестанет пускать слюни, то просто выберем себе другого предводителя. Меня, к примеру, — шумел грубый хриплый голос сверху.
— Ага, надейся, Начо, — отвечал другой.
— Мы должны вернуться домой и не выходить до рассвета, — настаивал наш знакомец Лино.
Шаги начали удаляться, пока и вовсе не стихли. Послышалось чирканье кремня от кресала, полетели искры, с шипеньем накинулись на намотанную на факел ткань. Тлело-тлело и разгорелось. Микаш поднялся и осветил тоннель, в котором мы оказались. Потолок был всего в двух аршинах над нашими головами. Можно даже было различить очертания люка, через который мы сюда попали.
— Повезло, — пробормотал Микаш, потирая затылок. — Вот на таком волоске от заварухи удержались.
— Это все Безликий, — улыбнулась я.
Пахло здесь затхло, веяло плесневелой сыростью и пробирало до костей.
— Странно, они ведь слабые людишки, а мы бежали от них, как не бегали даже от самых страшных демонов.
Микаш пожал плечами.
— С демонами все ясно. Они чужие, враги, посягают на нашу территорию и убивают наших родных, ненависть к ним мы впитываем с молоком матери, война с ними у нас в крови. Люди, какими бы они не были, другое дело. Наше естество, наши догматы взывают к тому, чтобы защищать их. А драться с ними… со слабыми, не обладающими даже чутьем — это как срывать злость на неразумном ребенке.
Я снова подняла глаза к люку над нашими головами.
— Тем не менее, они ненавидят нас и отнюдь не неразумны. Из-за чего мы с ними боремся, мы же братья, единое племя.
— Неравенство и нетерпимость.
— Неравенство и нетерпимость, — согласилась я.
— Эта война все изменит: научит нас убивать их или наоборот они станут убивать нас. А может война и вовсе потрясет все мироздание аж до Небесных чертогов. И тогда самим богам придется спуститься в Мидгард, чтобы расхлебать заварившуюся кашу.
Сырость выстуживала душу до стылых мурашек по нывшей от ушибов спине. Я зябко обняла себя за плечи.
— Небесные чертоги пусты и мертвы, а Безликий не хочет возвращаться.
— А нам уже пора, — Микаш тронул меня за плечо и по-доброму улыбнулся.
Он пошел вперед, разгоняя тьму перед собой светом факела, и я следовала за ним.
— Надеюсь, мы выйдем за городской стеной, а не где-нибудь посреди нижнего города, — вздохнул Микаш, когда тоннель стал забирать глубже и левее.
— Пока направление вроде бы правильное.
— «Вроде» тут главное слово. Вперед кишмя кишат мелкие демоны. Интересно, как мастеру Гэвину удалось здесь проехать, если он и вовсе тут был.
— Может, есть еще один тайный ход? Может, нас стоит вернуться и поискать его? — я подмигнула Микашу и остановилась, доставая ножи из кожаной перевязи под плащом. Трястись от страха и плакать больше не хотелось. Демонов, по крайней мере, можно убивать, не переступая через ту тонкую грань, которая отделяет нас от головорезов. Но быть может это грань лишь зыбкая иллюзия в нашем сознании, навязанная тем, кто одарил нас могуществом.
Микаш передал мне факел и со звоном вынул из ножен клинок. С молчаливой решительностью готовился к «слепому бою».
Густели болотно-коричневые ауры, вязкие и смрадные, как нечистоты на улицах нижнего города. Низкорослые, стелились у самых ног. Микаш прибавил шагу, приходилось бежать за ним. Демоны юркими тенями метались в стороны, уступая дорогу. Тех, кто мешкал или пытался напасть, Микаш отбрасывал мечом, я отмахивалась от них факелом, прикрывая его спину. Брызги вонючей крови иногда долетали и до меня, пачкали лицо. Демоны визжали, расползались по стенам, неслись вперед сплошных поток из колышущихся тел. В мелькании факела демонов даже толком разглядеть не удавалось, только извивающиеся движения. Шорохи, шелест и визг отовсюду. Мы все бежали-бежали, и конца-края этому тоннелю не было видно. Чувство направления я потеряла и теперь полностью полагалась на сражавшегося с зажмуренными глазами Микаша.
Шаг, толчок ногой, прыжок подальше, взмах факелом. Грудь вздымается и опадает с трудом. Колотится об ребра сердце, грозясь выскочить наружу. Пот градом и стылый холод щекочет под мокрой одеждой. Еще и…
Тьма резко оборвалась, и в глаза резко ударил солнечный свет. Я зажмурилась, смаргивая слезы, затушила факел и повалилась на иссушенную зноем траву, пытаясь отдышаться.
— Поднимайся! Лучше пройтись — так быстрее в себя придешь, — распихал меня Микаш, отирая клинок от вязкой зеленоватой крови демонов.
Я встала и огляделась. Мы вышли у небольшой буковой рощицы за кладбищем. Вдали виднелась застава на норикийской границе.
— Выбрались! — облегченно выдохнула я и от чувств повисла у Микаша на шее.
Впрочем, он явно не возражал.
— Прости еще раз. Я не думала, что будет так плохо.
Микаш утер мне щеки большими пальцами, немного шершавыми от мозолей.
— Да, это даже было весело. Видно, я никогда не смогу привыкнуть к мирной жизни.
— Главное, чтобы все хорошо заканчивалось, — я поцеловала его в губ, забыв, кажется, обо всем на свете.
Когда мы возвращались к главным воротам, спросила:
— Что это были за демоны? Я их не разглядела.
— Не знаю. Новый неизученный вид? Возможно, их привлекают голод и страдания не хуже, чем дар Стражей. Может, демоны ими питаются или и вовсе появляются на свет из них. И множатся-множатся-множатся, пока их не станет столько, сколько звезд на небе и капель в море.
Ну вот, в довершении ко всему он решил меня запугать. Ага, чтобы я сильнее к нему прижалась, и он мог положить руку мне на плечо. И ведь знает, что я не устою. Обаятельная зараза!
— Тогда в сердце нижнего города их должно кишмя кишеть, — поразила меня странная догадка. — Город на краю погибели!
— Город на краю погибели, — согласился Микаш.
Но когда мы вошли в Эскендерию, то оба предпочли забыть об этих мыслях. Слишком тревожны знания и непомерна за них цена.