— Я не верю, — наконец, заключила она, — чтоб ты… со мной… А как же твоя ненависть к весчанам?
— А как же твоя ненависть к саврянам? — поставил он девушку в тупик встречным, более чем принципиальным вопросом, — что-то я её давненько не замечаю, — добавил он, ухмыльнувшись.
Возразить Рыске было больше нечего, и тогда, сделав один нерешительный шаг вперёд, девушка снова замерла.
— И что… теперь будет? — тихо и очень напряжённо спросила она, не отрывая от него взгляда расширенных от изумления глаз.
Альку видно её было намного лучше, чем ей его, и он всё смотрел в милое, заплаканное лицо, потом поднялся, подошёл к ней ближе сам — и тогда у несчастной девушки дыхание на миг остановилось.
— Что будет… да всё как полагается, — он взял её за плечи. — Только предложить мне тебе теперь нечего, — добавил он печально, тоже глядя Рыске в глаза. — Не будет у тебя ни сотни красивых платьев, ни фамильных драгоценностей, ни слуг… Да и первая брачная ночь или, вернее, утро прошло вот в таком месте, а не в шикарной комнате на кровати с балдахином, как ты уже мечтала…
— Я… не мечтала! — краснея, пролепетала девушка.
— Не ври, — Альк вздохнул, немного помолчал. — Так ты со мной? Выйдешь за меня? — спросил он напрямую.
И вот тогда Рыска в самом деле чуть не лишилась сознания. Услышать такое от Алька?.. Ей казалось, это в принципе невозможно! Ну да, она очень быстро им увлеклась, а после беззаветно полюбила, но рассчитывать на то, что тоже хоть немного может быть ему нужна?..
— Но ты… ты же не любишь меня!.. — возразила девушка.
Альк усмехнулся.
— Почему ты так уверена? — спросил он.
— Потому что такого просто не бывает! — выпалила Рыска, — и ты сам не раз давал мне понять, кто ты, а кто я!
— Какая ж ты ещё глупая, — вздохнул Альк, уже с нежностью прижимая её к себе.
Может быть, оно где-то и так, думал он. Но в целом свете сейчас не было человека, который был бы настолько близок ему, как Рыска. И если раньше это его бесило, то теперь… теперь отчего-то радовало. Жизнь неожиданно поровняла их с этой девушкой, и, наверное, так было проще: не надо никому и ничего больше объяснять — можно просто жить.
— У тебя такие волосы мокрые… — тихо проговорила Рыска, прижимаясь к Альку теснее, — надо высушить, а то заболеешь ещё… Хочешь, помогу?
— Хочу… — прошептал белокосый, склоняясь к губам девушки, — но попозже.
Дедов дар
Старый отшельник плохо спал этой ночью, вернее, особенно плохо. Почти не спал, ибо то, что он предчувствовал не было похоже ни на что.
Сколько же пришлось пережить ему на земных дорогах! Были в его жизни горести, и немалые, но эта, новая печаль не шла в сравнение ни с одной предыдущей, и уж лучше было бы умереть, чем изо дня в день думать… Думать о человеке, который был для старика на этом свете дороже всех и вся.
Известие о смерти дочери он давно предвидел. Тут и дара было не нужно: отшельник всегда знал, что пережить гибель кого-нибудь из своих детей она ни за что не сумеет. Но пришедшая неделю назад депеша от зятя с сообщением о том, что Альк жив, но лишён всего, на что имел право от рождения, а так же выставлен отцом из дому, повергла старика в глубокую скорбь. Несмотря ни на то, при каких обстоятельствах сам он простился с Альком, ни на то, что его бессовестный внук делал и говорил в гневе, старик был не согласен с мужем своей покойной дочери, обвинившем сына во всех смертных грехах, в том числе — в смерти матери. Скорее, старик винил в этом себя: не нужно было ему торопиться и сообщать дочери, что произошло с Альком. Надо было просто немного подождать, но он сам был так зол, так обижен, так расстроен увиденным и услышанным, что ни дар, ни жизненный опыт ему не помогли: тут же и отписал об этом и в Пристань саврянской столицы, и дочери с зятем. За это и поплатился — вернее, поплатилась вся их семья…
Однако, всё это так или иначе осталось в прошлом. А вот Альк… Где он теперь? Понятное дело, что и с крысой он разделился, и что давно уже не ребёнок, к тому же — сильный человек, и в этом неласковом мире не пропадёт, но… Но так хочется ещё хоть раз увидеть его, убедиться, что жив-здоров, обнять, всё прощая!.. Тогда и умереть спокойно можно. Вот только, похоже, не суждено этого ему на земных дорогах, и почему-то смириться с этим даже труднее, чем принять смерть единственной дочери.
И теперь всё, что осталось несчастному старцу — это молиться, денно и нощно бить поклоны великой божине, молиться о той, что ушла раньше времени на небесные дороги и о том, который хотя и ходит по земным, но в скромное жилище своего деда вряд ли когда пожалует. Разве что… Да нет, зная Алька такого просто быть не может. Никак не может. Помоги же ему, о Пресветлая Хольга!