— Плохо тебе? — участливо спросил он.
Рыска смогла лишь кивнуть. Она никак не могла понять, что с ней происходит. От выяснения отношений вчера ей было так не по себе, что навалилась дурнота и не отпускала, пока весь съеденный девушкой ужин не отправился обратно. Но сейчас, стоило Альку лишь немного её пожалеть — и слёзы сами тут же попросились наружу, причём бороться с этим было невозможно.
— Устала? — снова спросил Альк.
— Да-а-а… — совсем раскисла Рыска. Слёзы буквально ручьями бежали по её лицу, так, что даже бесполезно было их вытирать.
— Ну, потерпи ещё, совсем немного осталось, — Альк погладил её по щеке, отвёл со лба выбившуюся прядь, — мы почти доехали.
— Да куда, всё-таки, доехали? — хлюпая и шмыгая носом, спросила девушка.
— Скоро увидишь. Не отставай, — белокосый послал корову вперёд, однако всю оставшуюся дорогу продолжал оборачиваться, чтобы убедиться, что Рыска таки не отстаёт.
***
«Ледоумерц» — прочитала девушка на въезде в город, и это окончательно озадачило её. Дословно название города означало «ледяное море»… И зачем они сюда приехали? Море — не море, но тут же наверняка ужасно холодно, и становится всё холоднее. Что это за шутки такие? Когда уже конец настанет их пути, ей так хочется уже осесть где-нибудь и по-настоящему согреться!
Городские ворота были высоки и прочны, к тому же, накрепко закрыты, но на стук им тут же отворили, а когда Альк показал полученную от деда гербовую бумагу, стражник вдруг заулыбался, как показалось Рыске, тепло и радушно.
— Добро пожаловать! — произнёс он, открывая перед ними створки ворот, и девушка окончательно перестала что-либо понимать.
Городок был непохож ни на один, виденный ею ранее. Дома на окраине стояли редко, свободно, и были сплошь одно- и двухэтажными — этакие небольшие, аккуратные особнячки. Лишь ближе к центру стали появляться трёхэтажные строения, что смотрелись победнее. А вот жители, коих, следует заметить, было здесь не так уж и много, были одеты не хуже, чем в столице, что Рыску весьма и весьма удивило. И она бы спросила у Алька о причинах такой странности, но он был какой-то задумчивый, непривычный для неё.
— Надо же… Почти ничего не изменилось, — проговорил он по-саврянски — словно подумал вслух, и Рыска решила, что для её вопросов время ещё не пришло. Альк сперва должен осмотреться, подумать, повспоминать, — видимо, этот город когда-то что-то значил для него.
Домики утопали в уютных, изобилующих яркими цветами двориках, и везде, повсюду были деревья, словно в лесу! Сосны и ели здесь росли невысокими и кряжистыми, а лиственные деревья казались на их фоне огромными и были уже не зелёными, а в основном золотистыми и пурпурными — на северо-востоке Саврии так и должно было быть в преддверии первого месяца осени. Но больше всего на глаза попадалось рябины, которая здесь росла не деревом, а большим кустарником и была настолько ярко раскрашена осенними красками, что невольно притягивала взгляд, особенно взгляд того, кто не бывал в этих местах раньше никогда.
Однако зачем и к кому они сюда приехали? Всё очень красиво, но… почему они тут? Да неужели…
В этот момент Альк осадил свою бредущую шагом корову напротив одного из таких домиков, сразу за забором которого, справа от калитки, обнаружились рябиновые заросли, с которых шумно вспорхнула стая крупных хохлатых птиц, видимо, лакомившихся ягодами. Саврянин спешился, заглянул во двор поверх невысокой каменной ограды, вздохнул… а затем извлёк из кармана ключ на длинной медной цепочке, вставил в замочную скважину… Рыска, тоже к тому времени спешившаяся, и оглянуться не успела, как замок со скрежетом открылся, а Альк отворил перед ней калитку.
Щепку спустя оба они оказались в небольшом дворике двухэтажного дома, в котором, судя по всему, давненько никто не жил. Это чувствовалось во всём: двор зарос невысоким кустарником, а палая листва укрывала всё, и под нею не разглядеть было даже, есть ли тут тропинка до крыльца, нет ли её… Широкие и резные жёлто-оранжевые листья были повсюду: и на подоконниках окон первого этажа, и на крыльце, и под ногами; ступая по ним, казалось, что попадаешь куда-то, где раньше бывать не приходилось, и в этом новом мире было тихо-тихо… Таинственно.
— Что ж, работы тут много, — нарушил эту странную тишину белокосый, по-хозяйски уперев руки в бока. — Но ничего страшного я не вижу: главное — стены целы, крыша тоже. — он помолчал, оглядывая двор. — Ну всё… принимай! — произнёс он наконец, обернувшись к Рыске.