Девушка вздохнула и развернулась на выход: пусть себе спит один, раз вдвоём ему мало места. Хвала Хольге, комнат в доме хватает, так она пойдёт в другую. А утро вечера от веку мудренее.
***
Заснула девушка с трудом: на слишком большой кровати оказалось многовато места для неё одной, да и тёплых, ставших такими привычными и необходимыми объятий любимого человека здорово не хватало. Она искренне желала проснуться попозже, да вот только ничегошеньки у неё не вышло — подскочила как ошпаренная, и, похоже, даже раньше, чем обычно. Голова после такой сумасшедшей ночи гудела как пчелиный улей, глаза из-за пролитых накануне слёз чесались и долго не желали открываться, однако сон слетел за щепку, а пережитые события ни капельки не выветрились из памяти и не потускнели. И было до жути обидно… Как никогда раньше.
Со вздохом Рыска села на кровати, огляделась. В окошко струился тускловатый свет осеннего утра, и, судя по всему, Альку давно пора было вставать и собираться. То, что мужчина ещё не поднялся сам и не ушёл, Рыска точно знала. Спала она чутко, да при том, в смежной с ним комнате и нарочно не закрыла вчера двери, а потому услышала бы любой звук. Теперь же, прислушавшись, уловила лишь его ровное дыхание, и это означало, что белокосый господин до сих пор изволит почивать, что и немудрено было, если вспомнить, в каком состоянии и когда он явился домой.
Не успев подумать, скорее, по привычке, Рыска поднялась с кровати, намереваясь отправиться его будить, но тут же зло фыркнула и села, а затем и легла обратно. Пусть спит дальше, если хочет! Пусть проспит и опоздает на свою работу! И собирается пускай сам, и завтракает, чем хочет, и вообще — пусть хоть к Сашию идёт! Она и пальцем не пошевелит.
Повернувшись спиной к двери и натянув одеяло до подбородка, Рыска закрыла глаза: хорошо бы снова уснуть, да не получится же всё равно.
Прошло не меньше трёх лучин, на протяжении которых Рыска так и лежала, не шевелясь и чутко прислушиваясь. За окном совсем рассвело — можно даже было сказать, что день наступил. Она не раз ещё передумывала и пыталась встать, но всякий раз одёргивала себя: ничего с ним не будет! Из-за всего одного опоздания вряд ли что-нибудь там случится, зато будет теперь знать, что с ней так вести себя нельзя, будь он хоть трижды высокородный господин.
Наконец, в соседней комнате скрипнула кровать и одновременно оборвалось сонное дыхание Алька. Белокосый негромко выругался и, судя по всему, вскочил с постели, тут же бросившись поспешно собираться. Рыска в первый момент ощутила мрачное ликование: вот, дорогой, видишь, как плохо, когда никто тебя не разбудил и не ждёт с горячим завтраком!
Однако собрался белокосый довольно быстро: и пяти щепок не прошло, как торопливые шаги послышались в коридоре, затем на лестнице, внизу… На кухне Альк, судя по всему, немного задержался — видимо, обувался да кожух свой подбирал — его Рыска, разозлившись, так вчера и оставила валяться на полу. Но когда хлопнула входная дверь, когда в доме вотсарилась полнейшая тишина, девушку подбросило словно на пружине. Опрометью бросилась она к окну, но даже вслед ему посмотреть не успела: ходил он всегда быстро, а теперь ещё и торопился, к тому же, скорее всего, сразу за калиткой свернул на ту дорогу, что ведет к тропинке вдоль моря… Так или иначе, взгляду девушки предстали лишь голые деревья, с которых ветер за ночь содрал последнюю листву, разбросав по недавно прибранному двору, жутковатое серо-синее небо да алые, по-прежнему яркие гроздья рябины на кустах вдоль каменной ограды.
Рыска медленно отошла от окна, понуро побрела вниз… Ничего она не добилась тем, что не разбудила Алька — разве что, стало хуже.
Но надо же… даже не взглянул в её сторону, ходу не замедлил! Просто собрался и ушёл.
Пару лучин спустя к Рыске пришла тётя Мирра, и, заметив, что девушка сегодня какая-то хмурая и непривычно молчаливая, попыталась её расспросить, но мало чего добилась: отговорившись плохим самочувствием, та принялась за свои нескончаемые дела, при этом стараясь не попадаться женщине на глаза.
Девушка и правда чувствовала себя отвратительно, и с каждой щепкой всё хуже, да только дело теперь было вовсе не в тошноте, и мятный отвар, которого она для виду выпила целых две кружки, помочь тут никак не мог. Душа металась, а за окном, на улице, в унисон этим метаниям то налетал штормовой ветер, то, откуда ни возьмись, выглядывало ослепительно яркое солнце — да вот только не радовало и оно.
Мыслями Рыска была там, в порту, на берегу моря под холодным ветром — но только рядом с Альком!