И как она только эту лавку раньше не замечала? Наверное, когда рынок полон народом, было не разглядеть, а сегодня тут пусто впервые с тех пор, как они с Альком живут в этом городе.
Девушка находилась уже совсем рядом с лавкой и собиралась переступить порог, когда кто-то вдруг потянул её за рукав и окликнул:
— Деточка!
Рыска посмотрела через плечо и увидела совсем рядом с собой сухонькую старушку, скрюченную едва ли не пополам, с седенькими желтоватыми волосами, выбившимися из-под белого, чистенького платка. В руках у старухи была большая, в два раза больше Рыскиной, полная всякой всячиной корзина. Лица старухи девушке рассмотреть так и не удавалось: старуха постоянно клонилась вперёд, опираясь на палку, голова её тряслась, и на девушку она почти не смотрела, да и стояли они в тени здания, что после ярко освещённой солнцем рыночной площади, казалась непроглядной, — только сжимающую бадик морщинистую руку с тёмной кожей и грязными обломанными ногтями удалось разглядеть.
— Деточка, — дребезжащим голосом повторила старуха, — будь добренькой: помоги бабушке!
— Что такое? — с готовностью отозвалась Рыска, подходя ближе.
— Донеси мне корзину до дома, будь так любезна! — на миг заглянув девушке в глаза, прохныкала бабуля, — а то накупила я нынче снеди — не поднять. Боюсь, рассыплюсь по дороге! Ох…
— А далеко идти? — спросила Рыска.
— Нет! Поллучины, не больше, — заверили её.
— Тогда… да, конечно! — ответила Рыска и тут же схватилась за корзину, напрочь забыв предостережение Алька и тёти Мирры о том, что в её положении противопоказано поднимать тяжёлое. В голове у девушки пронеслось, не будет ли Альк её за это ругать, но времени до его возвращения ещё оставалось прилично, торопиться пока было некуда, а значит, и причины отказывать пожилой саврянке — тоже. Успеет она вернуться! А на приготовление ужина ей хватит и двух лучин, тем более, она уже придумала, что именно будет готовить. Тётя Мирра, которую она оставила у себя дома одну, теперь наверняка ушла, но в таком простом деле помощь расторопной весчанке не требуется, так что, всё она успеет, а Альк ничего не узнает. Да и… старикам надо помогать, вот!
Итак, взяв в одну руку бабкину корзину, которая, к слову, оказалась не такой уж и тяжёлой — скорее, громоздкой, и продолжая держать в другой руке свою, что была намного легче и меньше по размеру, Рыска поплелась за еле ползущей старухой.
— А ты чья будешь, деточка? — спросила бабуля, как только они покинули рынок и свернули на другую улицу, — что-то я тебя раньше и не видела.
— А Вы здесь всех знаете? — удивилась девушка.
— А чего ж нет? Я здесь всю жизнь живу, а городок небольшой, — похвалилась бабка. — Но, правда, нездешних и приезжих тут тоже немало: порт же рядом. — Рыске вдруг показалось, что голос старухи перестал дрожать, да и пошла она побыстрее.
— Я тоже нездешняя… приезжая, — ответила девушка, не сумев выбрать, какое же слово больше уместно, — с месяц тут живу.
— А-а, — протянула старуха, — в гостях, что ль, у кого?
— Нет… — начала Рыска и запнулась. Как такое объяснить? Вроде, и не в гостях, но пока и не дома… Или дома?
Словом, пока она подбирала правильные слова, чтобы объяснить, что на неродном, не так давно ставшим хоть немного понятном языке оказалось непросто (приходилось говорить медленнее, повторять по несколько раз), бабуля, как Рыске, наверное, снова показалось, засеменила ещё быстрее и свернула за очередной угол. Девушка шла за ней по пятам, и вскоре они очутились в той части города, где ухоженные особняки уступали место двух-трёхэтажным безликим строениям, — скорее всего, здесь жили торговцы и ремесленники. Было не так уж грязно, — во всяком случае, такой грязи, которую девушке пришлось повидать, скажем, в Макополе, и в помине не было, но и чистоты, как в той части города, где жили Рыска с Альком, тоже не наблюдалось.