— …Невеста, говоришь? — переспросила тем временем бабуля, — а свадьба когда?
— Через пять дней… — рассеянно ответила девушка, озираясь по сторонам и стараясь запомнить местность: обратно-то одной идти!
— Чудненько, милая, замечательно! Поздравляю!
— А мы скоро дойдём? — понимая, что немного сбилась с направления, с лёгкой тревогой спросила Рыска.
— Куда это? — бабкин голос резко помолодел.
— Ну… к Вашему… дому, наверное… — опешив, пролепетала Рыска: что значит — «куда это»? Бабуля что, совсем без памяти, что ли? Ох, спаси Хольга, а если она вышла в город и заблудилась, забыла, где её дом? Жила у них в веске одна такая старуха, что выходила порой в лес за грибами, возвращалась с другой стороны и собственной избы узнать не могла да у соседей спрашивала, кто тут живёт. А вдруг и эта такая же? Придётся ведь искать её дом: не бросать же её тут одну! А здесь как зря не найдёшь: народу куда как побольше, чем в веске. И с голосом у этой бабки неизвестно что творится…
— А-а… да почти пришли, деточка, — ответила старуха, и голос уже снова был старческим — хриплым, дребезжащим, слегка визгливым. — Вот сейчас, под ту арочку и налево до упора. Вот умница, вот спасибо тебе: помогла бабушке! — благодарила она, по-прежнему не поворачиваясь.
Рыска, с облегчением вздохнув, пошла дальше за старухой, при этом понимая, что уже почти не успевает за ней, хотя в начале пути та еле тащилась. Наверное, всё из-за беременности. Вот это стыд и срам: молодая девка — и за бабкой еле успевает!
Дорога тем временем пошла под уклон, что в этом городе случалось нередко — сказывалась близость невысоких прибрежных гор, свернула под указанную старухой арку… Вдруг небо, как было уже не раз за этот странный день, заволокло тучами, вернулся жуткий, сбивающий с ног ветер — подул прямо в лицо, сорвал капюшон, заставил слегка пошатнуться и чуть ли не выронить обе корзины. А потом и дождь влил, и был он посильнее того, прячась от которого Рыска забежала в шатёр Айи. Хорошо хоть, что как раз в этот момент они со старухой успели нырнуть под арку, где на голову совсем не капало, хотя и темень тут оказалась невозможная, да ещё вонь, и крысы небось, кишели… Но ничего не поделаешь: ясно, что придётся им обоим здесь постоять, пока ливень не прекратится. И только Рыска хотела сказать это бабуле, что уже почти дошла до выхода из подворотни, как та остановилась сама.
— Вот и пришли… деточка, — вдруг проговорила она снова молодым, низким и глубоким голосом на чистом ринтарском языке, отбрасывая свою палку, поворачиваясь и легко переходя из согбенного положения в вертикальное. — Ты уж не серчай: ничего личного. Просто… мне тоже жить надо, — добавила бабка и обернулась. Рыска взглянула и обомлела, ибо в тусклом свете увидела женщину, может и немолодую, но и никак не древнюю старуху! Да, была она седая, да, весьма морщинистая, но… не старая, просто, судя по всему, горькая пьяница. — Деньги гони, господ-дин!.. — выплюнула тётка, уже не глядя на Рыску. Последнее слово было произнесено с явной насмешкой.
— Н-на! И уматывай! — раздалось презрительно слева и чуть позади девушки, а затем на землю шлёпнулся тяжёлый звенящий кошель.
— Мог бы и в руки отдать, людоед! — фыркнула баба, но кошель мгновенно подобрала и в ту же щепку шагнула под дождь, пропав из виду.
У Рыски от услышанного слова подкосились колени! Но когда от стены, в том месте, откуда и послышался голос, отделилась тень, девушка поняла, что лучше б и в самом деле попалась людоеду…
— Ну, что выбираешь, девка? — спокойно спросили её. — Тихо мирно попрощаться с возлюбленным и с деньгами вернуться домой или пасть смертью храбрых за любовь?
Рыска застыла на месте, подавившись воздухом… Этот голос ей пришлось слышать в жизни лишь однажды, но запомнила она его на всю оставшуюся жизнь. Девушка выпустила обе корзины и раненой ланью метнулась назад, туда, откуда пришла, но узкий выход из подворотни позади неё был перегорожен шкафоподобной фигурой, — впрочем, так же, как и впереди.
— Даже не думай, — подходя к ней ближе, насмешливо произнёс посол, — отсюда ты либо добровольно проваливаешь домой в свой коровник, либо…
— Альк будет меня искать! — выдохнула Рыска, не узнавая собственного голоса: то ли он внезапно сел, то ли в висках так сильно стучала кровь, что не слышно было даже себя.
— Да с чего ты это взяла? — усмехнулся посол. — Нужна-то ты ему!
— Я нужна, потому что… — начала девушка, но в этот самый момент сердце её, и так бившееся как телячий хвост, затрепыхалось словно попавшая в паутину бабочка, часто-часто, и, наверное, от этого мгновенно перехватило дыхание. Девушка, нашарив стену ближайшего дома, сначала облокотилась о неё, а потом и вовсе по ней сползла. Перед глазами кружили, плача, чайки, а вокруг, качая на волнах, шумело море