— Что? — удивился Альк. Ничего себе, как заговорила!
— Да ничего!!! — рявкнула обиженная Рыска и, рывком подняв с земли упавшее седло, направилась к своей корове, пасшейся неподалёку. — Знаешь, а подавись ты своими деньгами, раз тебя в жизни только они интересуют! Я ухожу! — бросила она на ходу.
— Куда это, интересно? — насмешливо спросил Альк. Однако, дар тут же подсказал ему: вот сейчас она действительно может запросто уйти, захлёбываясь своей гордостью, уйти — и никогда не вернуться. Странно, но белокосому отчего-то совершенно не хотелось, чтобы такое произошло.
— Подальше от тебя! — ответила девушка ему, не оборачиваясь.
— А ворюге своему ты что скажешь? Что в бескорыстную со мной поиграла? — Альк старался держать всё тот же насмешливый тон, и при этом не дать ей в самом деле уйти, и это оказалось непросто.
— Без тебя как-нибудь разберусь! — рявкнула Рыска, забрасывая седло на корову, однако вышло это у неё не лучше, чем у Алька за поллучины до этого, что ни коим образом не добавило девушке хорошего настроения и заставило помянуть Сашия. — Не нужно нам ничего! — выпалила она, вложив в эти слова всё своё раздражение.
— Ты за себя отвечай! — посоветовал Альк, поднявшись тем временем с земли, встав напротив неё и уперев руки в бока. — Вот вернёшься к Жару, он тогда тебя похва-а-алит! Он ведь за деньги удавится! Будешь потом сама меня искать, ещё и извиняться.
— Да не дождёшься! — изо всех сил выкрикнула Рыска и вдруг закашлялась, — не дождешься!.. — повторила она, не узнавая собственного голоса.
— Докричалась, — кивнув, произнёс Альк, — голос сорвала. Ну и как? Теперь легче?
— Да пошёл ты к Сашию! — выдавила Рыска и снова закашлялась, а потом и расплакалась, уткнувшись в коровий бок.
На пару щепок повисла тишина, в продолжение которой белокосый снова, как и накануне, с сомнением посмотрел на плачущую Рыску. А потом… обошёл корову и оказался рядом с ней. Не таков он был, чтобы надолго раскиснуть, а неожиданная вспышка гнева со стороны девушки подействовала на него намного лучше её жалости и уговоров
— Ну хватит, не реви… погорячился, — признался он где-то совсем близко.
— Уйди… — всхлипнула Рыска, умываясь слезами, — ненавижу…
— Надо же! А ведь только десять щепок назад — любила! — с усмешкой напомнил белокосый, подходя ещё ближе.
Рыска пыталась рыдать, но у неё получался только кашель. А Альк уже был рядом, но девушка от обиды и злости словно не замечала этого. Опомнилась лишь тогда, когда он развернул её лицом, заглянул в глаза и привлёк к себе.
— Ты чего?.. — спросила она и снова закашлялась.
Мужчина со вздохом обнял девушку, стал поглаживать по плечам, и она начала успокаиваться, однако нормально говорить по-прежнему не могла.
— Я что… навсегда охрипла? — спросила она наконец шёпотом: только так ещё можно было говорить и не испытывать в горле острую царапающую боль.
— Нет, — ответил Альк, — через пару дней пройдёт. Если молчать будешь.
Рыска перевела дух, справившись со слезами, и вдруг до неё словно дошло: Альк обнимает её! То, что накануне обеспокоило девушку, получило вдруг объяснение: нет, она не сошла с ума! Она просто не до конца осознала… Но осторожная радость в её беспокойной душе была действительно напрямую связана со всеми произошедшими событиями.
То, что Алькова мама так и не дождалась сына домой, было ужасно, но будь она жива — и он точно остался бы в замке. А она, Рыска, отправилась бы восвояси… Ох, как же странно всё в этой жизни: горе для одних оборачивается счастьем для других, и не выгони убитый горем Альков отец сына из дому, не было бы ничего этого в жизни Рыски: ни живописного берега озера, ни солнечного летнего утра, ни объятий любимого человека, о которых она так мечтала… Мечтала?.. О, да! Очень давно, с самого… Впрочем, она и сама не помнила, когда именно Альк перестал быть для неё злым и страшным саврянином и превратился в любимого мужчину…
Помилуй, Хольга, ну разве можно думать о собственном счастье, когда у твоего близкого человека такое горе?.. Но как Рыска ни старалась убедить себя в том, что всё плохо, ей было хорошо, и поделать с этим хоть что-нибудь было невозможно.
— Альк… мне правда жаль… — подняв на него глаза, прошептала она: за свои мысли ей было стыдно — да буквально извиниться хотелось!
— Я знаю. — Белокосый на миг отвёл от девушки глаза и, в очередной раз глубоко вздохнув, взял себя в руки. Однако, высвободиться из обвивших его рук больше не пытался — не хотелось ему этого… Нежность объятий создавала иллюзию того, что он в этом мире всё-таки кому-то нужен. — Успокоилась? — зачем-то тихо спросил Альк, склонившись к Рыскиному ушку.