Но Альк только покачал головой.
— Нет, слушай, — с нажимом произнёс он. — Ты решил отомстить мне? Можешь не отвечать, я и так всё знаю, — он помолчал. — Нанял кого-то, заплатил, чтобы разделались с Рыской, решив, что оставшись без неё я вернусь сюда в соплях? — он горько усмехнулся. — Ты правда решил, что я так сделаю?
— Вижу, что уже сделал, — совладав с проклятой благоговейной паникой и снова напустив на себя хмурый, но довольный вид, заметил Хаскиль.
Альк пару щепок посмотрел на отца — и вдруг горько рассмеялся: а он-то был лучшего мнения об этом человеке! Как жаль, что так ошибся.
— И ты полагаешь, что я здесь останусь? — спросил он наконец, — после того, что ты сотворил с моей жизнью?
— По-моему, теперь всё справедливо, — снова подбоченился бывший посол, ни выказывая и тени раскаяния, — хотя, конечно, это всё равно неправильно: как может какая-то весчанка идти в сравнение с моей женой и твоей матерью? Ну, ладно, пусть будет так… — господин Хаскиль ещё что-то говорил. Но Альк не собирался всё это слушать. Он лишь покачал головой и со вздохом произнёс всего три слова:
— Она была беременна.
Речь, обещавшая быть долгой и такой действенной, внезапно прервалась. Отец во все глаза уставился на сына, а потом, побледнев и держась за сердце, облокотился о створку ворот.
— Как?.. — только и сумел выговорить он. От хмеля в его голове не осталось и следа. А Альк продолжал стоять, скрестив руки на груди и не двигаясь с места, словно не видя, что отцу плохо, что он близок к обмороку. А когда тот стал сползать по каменной створке, безжалостно добавил:
— Тебе, наверное, кажется, что ты умираешь? Уверяю тебя, это не так. Тебе ещё до-о-олго жить. Жить и вспоминать, что ты наделал. Корить и ненавидеть себя. Искать — и не найти больше ни её, ни меня. Просить смерти — и снова жить. — он развернулся, намереваясь уйти. — Одного не пойму, — глухо проговорил он напоследок, — неужели все вы, не носящие дар, в самом деле не понимаете, что сея ветер, пожинаете бурю? Ведь это же так просто! Неужели правда?..
— Альк, сынок… — взмолился старик.
— Прощай, — оборвал сын и твёрдой походкой пошёл прочь.
Старый отшельник во всём оказался прав.
***
Крысолов и Жар поджидали Алька в кормильне, что находилась в веске неподалёку от замка Хаскилей. За неделю, с тех пор, как он нашёл их, ни один, ни второй так ничего толком от белокосого и не узнали — кроме того, что Рыска похищена неизвестными по приказу господина посла, его отца… Ну и о том, каким образом развивались отношения Алька и Рыски знали, в основном, потому, что сами догадались. А вот теперь он рассказал им всё, и действительность оказалась намного страшнее догадок.
— И что теперь будешь делать? — осторожно спросил ученика Крысолов, после того, как всё было и рассказано, и осмыслено слушателями.
— Искать, разумеется, — мрачно ни на кого не глядя, уронил Альк.
— Где?.. — вздохнул Жар, — говорил же, что уже не нашёл… Да и времени много прошло.
— Предлагаешь оставить всё как есть? — Альк, нахмурившись, посмотрел другу в глаза.
— Нет, не предлагаю, конечно… Но это похлеще, чем в прошлый раз будет! Тогда хотя бы не за море увезли… — Жар помолчал. — Впрочем, ты никогда не подводил, — заключил он, — как скажешь, так и поступим.
— Вот и прекрасно, что не придётся спорить, — кивнул Альк и полез за пазуху. — Держи, — и протянул вору измятую грамоту вместе с дедовым письмом, сложенные вместе и перевязанные ниточкой.
— Это ещё что? — не понял Жар.
— Благодарность за твоё участие в моей судьбе.
— В смысле? — парень неумело развернул листок бумаги, не имея понятия, что с ним делать: читать-то он так и не научился. — Опять расписка на деньги, что ли? — то, что Альк якобы должен ему денег, вор старался не вспоминать: как бы там ни было, что бы он ни обещал, жизнь белокосый спасал ему неоднократно, а значит, о каких деньгах могла идти речь? Но при этом златов-то вору всё ещё предательски хотелось, он бы не отказался… Но не в такой же момент об этом думать!
— Нет, — покачал головой Альк, — не на деньги. — Он порывисто вздохнул, словно прощаясь с ещё одной частью своего прошлого. — Я дарю тебе свой дом, — пояснил он Жару. — Там, в грамоте всё написано. Предъяви её на въезде в город и попроси проводить.
— А город как называется? — Жар всё переводил ошалелый взгляд с Алька на грамоту и обратно.
— Ледоумерц, — отрешённо проговорил Альк. — Шесть дней пути отсюда на северо-восток, на самое побережье. Только не воруй там, мой тебе дружеский совет, устройся лучше в молельню, — белокосый остановившимся взглядом смотрел мимо Жара и, казалось, даже не замечал ни его взгляда, ни раскрытого рта… В душе плескалось ледяное море пустоты, и ничего было больше не жаль.