— Ладно… только недалеко и недолго. Кстати, Аделина, ты разве забыла, что прежде всего с человеком следует познакомиться?
— Но ведь господин путник уже знает, как меня зовут! — пропела девочка, прыгая от радости.
— А ты? — привычно занавесившись гордо-надменным взглядом, спросила Рыска, — ты знаешь, как зовут его? Или поедешь кататься с совершенно незнакомым человеком?
— Ладно… Позвольте узнать ваше имя, господин путник? — Лучше уж спросить у путника, что требуется, как мама велит, а то она сейчас запросто на счёт катания на нетопыре передумает!
Путник снял с плеч ножны с мечами, отдал их как раз подоспевшему слуге, при этом снова посмотрев на Рыску. Ей показалось в тот момент, что в его взгляде промелькнула обида.
— Альк Хаскиль, — произнёс он, обращаясь к девочке. А потом подхватил её на руки и посадил в седло.
— Прошу вас, будьте осторожны, — бросила Рыска ему вслед.
— Я понял, — уже без всякой учтивости ответил он, даже не обернувшись, и повёл своего изрядно уставшего скакуна под уздцы обратно, в сторону ворот.
Рыска вернулась в комнату и тут же велела служанкам оставить её одну. Сердце бешено колотилось, руки тряслись. Она чувствовала себя так, словно на миг попала в другой мир, в ту, прошлую жизнь, где не была госпожой, была просто Рыской, юной весчанкой. Туда, где она впервые узнала любовь, такую сильную, что сравнится с ней не могло уже больше ничто и никогда в этой жизни. Вспомнились те несколько недель, проведённый с Альком в доме у моря, — вот когда она была действительно счастлива… Вот когда по-настоящему жила, а не играла каждую щепку роль стервозной госпожи, чтобы никому и никогда не дать повода о чём-то себя расспросить и вывести на эмоции.
Однако именно теперь, впервые за столько лет Рыска понимала: она ещё жива! Она ещё не разучилась чувствовать, как ей давно стало казаться.
Дверь скрипнула за спиной. Яромир подошёл к супруге, сидящей на стуле и смотрящей в никуда, как всегда, трепетно обнял её. В его объятиях было привычно и уютно, а направленную на неё любовь, такую истинную и нерушимую, она буквально ощущала кожей… но это, от слова совсем, не радовало её.
«Ну почему?.. — подумалось Рыске, — Почему я за столько лет так и не смогла полюбить его? Ведь он хороший, добрый, красивый, богатый. Он принял и полюбил мою дочь, осыпал меня роскошью. О таком муже можно только мечтать, так почему же я не люблю его? Почему продолжаю вспоминать свою прежнюю жизнь? О, Великая Хольга, зачем ты вернула мне память? Лучше бы я так ничего и не вспомнила…»
Во тьме
Весь день она думала лишь о нём, плохо спала ночью. А на следующий день, когда должна была состояться свадьба хозяина замка, вдруг решила: она должна быть красивой! И весёлой. Чтобы он даже подумать не смел, что она до сих пор о нём вспоминает. И потому Рыска смогла успокоиться и проспала до вечера, а потом просто загоняла своих несчастных служанок, заставив изрядно постараться и сделать её такой красивой, чтобы ни у кого в зале малейшего сомнения не осталось, что она счастлива и всем довольна.
В итоге, когда Рыска спустилась к гостям, восхищённые взгляды всех присутствующих мужчин принадлежали только ей. Как и завистливые взгляды женщин. Светло-зелёное платье, расшитое драгоценными камнями, открывало сверху нежные плечи и подчёркивало стройную талию. Ожерелье с крупным ромбовидным изумрудом и несколькими камнями поменьше притягивало и то меньше внимания, чем выступающие из декольте полные груди («чтобы все ждали, когда же платье, наконец, свалится»). Волосы, уложенные пышно и высоко, украшали шпильки с такими же камнями, и блеск этих камней отражался в её светлых глазах. Как и предполагал Яромир, своей красотой Рыска затмила даже невесту.
— Ты прекрасна! — прошептал он ей на и легонько сжал её руку, решив не отходить этим вечером ни на шаг. А вообще, ему хотелось бы немедленно схватить её, отнести в комнату и взять. Она и так была для него любима и желанна, а уж в таком виде… Словом, справиться с собой Яромиру было очень нелегко, тем более, что близости у них не было уже больше трёх месяцев.
Но Рыска посмотрела на мужа и горько вздохнула.
— Я знаю, — сказала она. В голосе её была скука, чувство превосходства, надменность, нежелание развивать тему… Что угодно, кроме хоть какого-нибудь намёка на нежность и любовь, и вовсе не мужу предназначалась её красота.
Рыска осмотрелась и у дальней стены увидела Алька. Стоя возле стола с угощениями, он смотрел на неё, спокойно попивая вино. Он тоже знал для кого в этот вечер она — такая красивая, и хотя никак этого не выражал и даже запрещал себе о ней думать, отчего-то был рад. Но отвернулся в тот же миг, едва поймав её взгляд.