Ничего не прошло и не забылось… Он думал, что смог изгнать воспоминания о ней. Оказалось, что нет. Всё всколыхнулось в один миг. И теперь это было уже навсегда. Особенно это становилось понятно при взгляде на Аделину. Что девочка — его дочь, сомнений у белокосого не возникало. А самым обидным было то, что всё предельно ясно, а сделать, ничего нельзя: они ведь не расставались и не ссорились, никто никого не предавал и не бросал, — вмешались силы извне, и теперь Рыска чужая жена, а дочь считает своим отцом другого человека. Он же не сумел сделать так, как собирался, а потому теперь везде опоздал. Однако цели в итоге всё-таки достиг: убедился, что Рыска жива, что у неё всё хорошо, и она, и малышка под надёжной защитой, а значит, пора навсегда о них забыть и не лезть больше в их жизнь.
***
Музыка звучала почти непрерывно. Муж, которому Рыска бросила за весь вечер лишь пару фраз не самого ласкового содержания, к полуночи с горя напился вина и, пошатываясь, отправился спать. Аделину служанка тоже увела наверх, в комнату уже пару лучин назад, а Рыска всё продолжала делать вид, что ей безумно весело.
Сначала она мило болтала с женщинами, умирающими от зависти к её красоте, а потом, когда начались танцы и её наперебой начали приглашать, просто не стала отказываться. Это ведь даже забавно было: именно в этом замке, именно с ним, с белокосым, она танцевала впервые в жизни… И именно с ним теперь не стала бы ни за что! Пусть мелькает среди гостей, сколько ему угодно, пусть стоит там, у колонны, пьёт своё вино и смотрит. С ним она не станет танцевать, даже если он её пригласит. Да что там танцевать — она и разговаривать-то с ним не будет ни за что и никогда!
Когда Рыска, решив, что уже достаточно развлеклась и что ни у кого не осталось сомнения в её прекрасном настроении, засобиралась наверх отдыхать, Алька в зале уже не было. Тихо вздохнув, она отказала очередному пьяному кавалеру и заспешила скорее прочь, пока ещё кто-нибудь не прицепился.
Спектакль удался. А вот на душе было гаже некуда.
Однако стоило ей свернуть в полумрак галереи и пройти пару десятков ступеней вверх, стараясь не наступить на подол платья, кто-то схватил её за руку. Она тихо вскрикнула, оборачиваясь, а потом… Потом увидела его в шаге от себя.
— Альк… — прошептала она, как-то внезапно растеряв всё то, что взращивала в себе столько лет: просто вскрикнула испуганно-обрадованной девчонкой и всё.
— За что, Рысь? — просто спросил Альк.
— Ты о чём? — тут же гордо вскинула она голову, беря себя в руки.
— Зачем меня злишь?
— А зачем ты меня бросил? — зло выплюнула она, — почему не спас? Как допустил такое? Никак не ожидала от тебя… — глаза наполнились злыми слезами, маска неимоверной гордости исчезла уже без следа, уступив место гримасе боли. Эх, вот именно этого она и боялась — что не выдержит вот в такой момент и разревётся как дура!
— Я не смог тебя найти… — проговорил Альк в ответ внезапно севшим голосом, — прости меня за это.
А ей и не нужно было никаких объяснений. Она всегда это знала. Просто злиться и обижаться было логичнее. Злость и обида объясняли всё, даже собственное бездействие: ведь не только Альк должен был её искать. Она тоже могла бы попробовать найти его. Но испугалась. Побоялась уйти в никуда без денег с маленьким ребёнком, а потому приняла за истину то, что он сам во всём виноват. Так было проще…
Но ни злости, ни обиды на него не было даже и близко. А вот радость была. И когда его губы коснулись её губ, Рыска и не вспомнила, что у неё есть муж и обязательства перед ним. Она чувствовала лишь то, что очень, очень соскучилась. Что ни на щепку не переставала любить этого человека. Что если они снова расстанутся, она умрёт от горя в тот же миг.
Так они и стояли на ступенях, в неверном свете чадящих факелов, стояли обнявшись, и не было теперь сил сделать хотя бы шаг прочь друг от друга.
— Я буду ждать тебя у того ручья. Помнишь, где это? — тихо говорил Альк над её ухом, крепко прижимая Рыску к себе.
— Помню… — тоже тихо ответила она, прижимаясь щекой к его груди. Как же это здорово было — снова услышать стук его сердца…
— Придёшь?
— Когда? — шептала она, обвивая его руками.
— Как можно скорее.
— Я не могу…
— Не можешь или не хочешь?
— Мне страшно. Так же нельзя!.. — Рыска вскинула голову.
— Мы просто поговорим. Я обещаю. — Он вздохнул. — Так придёшь?
— Приду… Схожу наверх, посмотрю, всё ли в порядке — и приду. — пообещала она, тяжело дыша и словно не веря в то, что делает, отстранилась от него. А потом буквально понеслась вверх по лестнице.