След
Солнце постепенно опускалось всё ниже. Ветер стих, и море снова стало гладким, окрасившись в алый цвет. Жара спала, но и темнело тоже стремительно: ещё немного — и упадёт ночь.
Мужчины устали, проведя весь день в седле. Яромир, к тому же, был жутко голоден: в отличие от Алька, напрочь терявшего аппетит от переживаний, ринтарец хотел есть всегда, и повлиять на это не могли ни душевные муки, ни южная жара. Днём он перекусил немного прямо в седле: по сути, сжевал краюху хлеба и запил водой, но это было в море каплей для такого высокого и крупного мужчины, и последнюю лучину он думал только о еде, с грустью понимая, что на голодный желудок хреновый из него вояка. Надо было остановиться, рыбы хоть поймать да на костре зажарить. Интересно, а белокосому вообще, что ли, есть не хочется? Нет, пора делать привал. Что ни говори, а пожрать и немного отдохнуть совершенно необходимо, да и корову выпасти тоже. А этот… нетопырь, интересно, чем питается?.. Небось тоже голодный.
Только Яромир собрался предложить Альку сделать привал до полуночи, как белокосый, ехавший последнюю лучину чуть впереди, осадил нетопыря и поднял вверх руку. Ринтарец понял без слов и тоже придержал корову.
— Что там? — как можно тише спросил он саврянина, приблизившись, насколько это было возможно.
— Не пойму пока… Ничего хорошего, это точно, — тоже тихо ответил Альк, прислушавшись к своему дару. Конечно, непонятную тень, упавшую на дорогу и сразу же исчезнувшую, он тоже видел, но это могло быть и какое-то животное, и большая птица — мало ли, а вот дар чётко и неоднозначно предупреждал о случившейся неподалёку беде. А потому белокосый спешился, выхватил клинки и, держа их наготове, мягким кошачьим шагом направился в заросли каких-то растений, в противоположном от моря направлении. Яромир, ни о чём больше не спрашивая, тут же последовал его примеру: извлёк из ножен меч и пошёл следом, озираясь по сторонам.
— Что хоть искать? — шёпотом уточнил он, когда поравнялся с белокосым.
— Саший его знает, — буркнул Альк в ответ. — Я как будто нетопыря видел. Может, путник мимо ехал, но думается мне…
Что ему думается, саврянин не договорил, потому что именно в этот момент на них и выскочил большой крылатый зверь. Они лишь только и успели, что отскочить с его пути в стороны.
— Это что такое? — не понял Яромир, успев лишь посмотреть вслед зверю, ускакавшему в ту сторону, где они оставили своих скакунов. Но Альк не ответил, моментально всё поняв и устремившись куда-то влево, вверх по крутому склону, туда, где словно огромные зонты раскинулись какие-то широколиственные деревья, унизанные длинными, стрелообразными стручками. Он всё понял, но объяснять это спутнику времени не было.
Пока Яромир осмотрелся по сторонам, ища какую-либо опасность вокруг, пока нашёл удобное для подъёма вверх по склону место, да пока искал в зарослях белокосого, четверть лучины прошло и очень значительно стемнело. Да, подумал он, увидев, наконец, а дар-то им, путникам, наверное, и правда не напрасно Хольгой дан. Даже зрение не нужно, когда точно знаешь, куда и зачем идёшь.
Альк, уже убравший мечи за спину, склонившись, сидел на земле рядом с чем-то, что Яромир поначалу принял в сумерках за ствол поваленного дерева, но подойдя ближе понял: не дерево. Человек. И, похоже, мёртвый.
— Что здесь произошло? — спросил он.
— Как будто не видишь… — с горечью ответил саврянин. Яромир подошёл ещё ближе, всмотрелся, насколько это было возможно. Ничего толком рассмотреть он не смог, кроме рубленой раны на бледном лице покойника и валяющегося поблизости меча, на который едва не наступил.
— Кто это? — снова спросил он.
— Путник, — ответил Альк односложно.
— Знаешь его?
— По-твоему, я всех путников знаю? — огрызнулся белокосый, поднимаясь.
— Ну мало ли…
— Приведи наших скакунов, — проговорил Альк, отвернувшись, — задержимся здесь ненадолго. Надо похоронить…
Яромир лишь кивнул и без разговоров пошёл в обратном направлении. Меч, впрочем, убирать не стал, хотя и быстро понял, что никого здесь уже нет, никто им не угрожает. Те, кто убил путника, теперь далеко…
Да, а невесело, наверное, белокосому. Вот так ведь и его когда-нибудь могут убить, и никто даже не узнает, где он похоронен… Он-то, Яромир, сам тоже много раз рисковал жизнью, — о, сколько тех стычек с пиратами было!.. И не вспомнить. Но он никогда не был один, с ним всегда была его команда, слуги, да хоть кто-нибудь. Если бы он погиб, его бы и похоронили, и семье непременно сообщили бы как он умер, когда и где. А путники — они ведь одиночки. Если бы случайно сейчас не наткнулись на труп, так бы он и лежал, пока дикие звери не сожрали либо в море не смыло.