И почему брат Лезье так ненавидел передачу? Ведь он, хотя и был самым молодым из добровольцев, совсем не боялся ее. И брат Лезье никогда не восхищался добровольцами, в противоположность брату Дорфусу. Для брата Лезье годились любые средства, чтобы хоть ненамного задержать приказ о включении передатчика. Может быть, он боялся потерять одного из юных послушников Святой Станции? Каждый год с момента выведения станции на орбиту число добровольцев утраивалось… Может быть, он мечтал о времени, когда святая Церковь Экспансии будет играть решающую роль в делах человечества? Впрочем, его мечта уже близилась к воплощению.
Человечество конца ХХI века, преодолевшее первый великий технологический кризис, готовилось к великому исходу, к переселению в иные места, показанные святому Франсуа в его видении… Этот исход стал реальностью после открытия передачи и благодаря тонким политическим взаимодействиям между Святой Станцией и юной марсианской конфедерацией, уверенно игравшей все более и более важную роль в международных отношениях.
Иногда брат Лезье сопровождал добровольцев до самого сердца часовни, до портика из огня и хрусталя, через который они должны были пройти. Брат Доломар при этом видел его в нескольких шагах от себя, в то время, как тот всеми фибрами своей души впитывал лучи чужих солнц в те мгновения, когда назначенный для передачи брат готовился отдать бренные атомы своего тела и неразрушимые кристаллы души потокам энергии Передатчика.
Меркюрье и Делишер мечтали о будущем человека.
Святой Франсуа увидел это будущее.
В нескольких шагах от мальстрема атомных частиц, пленник портала передатчика, брат Доломар подобно зеркалу жадно ловил отражения. Отражения идей и фрагменты образов.
Иногда он просыпался ночью в своей келье и улавливал горячую вибрацию, приливы и отливы энергии передатчика, вихри странности, которые на долю секунды вырывались в пространство из его лабиринта…
Он проснулся, погруженный в австралийскую ночь.
Аэрокар мирно посвистывал над черными водами озера или большой реки. Далеко справа танцевали оранжевые вспышки. Ярко-розовые лучи перекрещивались в небе, образуя ажурную паутину, непрерывно распадавшуюся и рождавшуюся вновь.
Он проснулся, но ощущение, охватившее его во сне, сохранялось. Ощущение энергии работающего где-то неподалеку передатчика.
Значит, именно на это они и рассчитывали. Он был не единственным добровольцем, не единственным братом Святой Станции, который улавливал вихри энергии, ощущал субпространство с такой же легкостью, с которой обычный человек ощущает пламя костра. Но, возможно, он был единственным, кто так часто просыпался ночью по безмолвному призыву передатчика.
Брат Лезье и суровые марсианские функционеры остановили свой выбор на лучшей ищейке…
Он увидел под собой поле, усеянное огромными воронками, настоящими кратерами с покрытыми стекловидной коркой откосами. Городок в руинах. Еще один поселок, почти полностью уничтоженный пожаром. Несколько танков, несущихся по дороге с потушенными фарами. Две ракеты, устремляющиеся в небо на колоннах из бурого дыма. Аэрокар тут же изменил курс и выбросил цепочку пузырей, очень похожих на мыльные. Первая ракета тут же превратилась в пучок быстро разлетевшихся в стороны искр, затем медленно опустившихся на землю. Другая закружилась вокруг аэрокара в бешеном балете и тоже взорвалась, не причинив ему ущерба. После нескольких минут отчаянного бегства аэрокар вернулся на прежний курс и постепенно набрал высоту, двигаясь точно на восток.
Вот это и есть война, подумал брат Доломар.
Он только что видел обычный голофильм, не более того. И любовался молчаливым фейерверком, в котором не принимал участия.
Образ мертвой женщины в первой деревне (как там она называлась — Кинвик? Или Киндик?) вынырнул из глубин его памяти. Войной были также тюлень Клюти и человек, имя которого начиналось с пяти букв — Денфо…
Он закрыл глаза на несколько секунд. Да, это было очень похоже на передатчик. На поток энергии, бушевавший в часовне Святой Станции. Энергии, поступавшей извне и исчезавшей в туннеле передатчика. Чтобы в то же мгновение возникнуть где-нибудь в другой звездной системе, разбив по пути ваше сознание и разорвав в клочья вашу память.
С приборного щитка раздалось негромкое кваканье. Судорожно замигала узкая световая полоска.
«Сообщите свой пароль! Сообщите свой пароль!»
Снова послышалось кваканье. Теперь он разобрал, что кто-то обращался к нему на немецком языке.